не программист? Но, если он, как ты сказал — в ноле…

— Значит, мог и программу, написать… — Закончил за меня Макс, не менее задумчиво. — И тогда, все сходится. Экзотам нужен исходник программы!

— Но… ЗАЧЕМ?! — Не выдержал я. — Что такого в этом исходнике, что он срочно всем понадобился?! Ключ к ангельским вратам?!

— Вирус, использованный Ксорером, так и не выявили. — Макс начал напрягать мозги. — А значит, он вполне может быть рабочим и сейчас.

— Не то. — Отмахнулся я. — Был бы нужен вирус… Нет. Тут есть что-то ближе и проще.

В голове вертелось, крутилось на языке, но в руки не давалось некое, смутное воспоминание… И, ведь произошедшее, вот голову на плаху, совсем не давно! Что-то уже промелькивало…

Тяжело быть человеком!

Ночь за стеной моего танка содрогнулась от яркого света и громкого звука.

Макса снесло с кресла, от испуга.

Активировав внешние камеры, почесал затылок.

Вояки нас нашли, на свою голову!

Вот, объясните мне, почему военным, так нравится стрелять, закладывать взрывчатку, махать кулаками и всячески бренчать оружием, привлекая к себе внимание?

Ну, привлекли, хорошо. А дальше-то, что делать будете?! Кому вы, глухие и слепые, нужны?! Неужто, не хватает мозгов, просто подойти и постучать?!

Рассматривая десяток человек, разной степени поврежденности, окруживших мой танк, почувствовал, как необъяснимая злость, наполняет то, что люди называют душой.

О, да! Теперь я точно могу сказать, что очень хорошо понимаю Ксорера! Не знаю, что он пожелал, да и пожелал ли — вообще, хоть что-нибудь, но у меня на языке вертелись Такие пожелания…

Пока мы с Максом, крутили проблему со всех сторон, кусая и отскакивая, этот десяток подкрался и попытался вскрыть МОЙ ТАНК! Уроды!

— Мало, Вам, уродам… — В сердцах бросил я и, подняв танк, полетел искать другого пристанища.

Тут же нарисовалась «вертушка» и пошла на боевой разворот.

Ничего людей не учит… — Обиделся я, и моя свето-шумовая защита отработала еще раз.

Вертушка совершенно не изящно прервала свой маневр и нащупала землю носом, расцветая огненным цветком.

В приемнике, наконец-то, прорезался чей-то голос, требующий поддержки и ПЗРК, вот прямо сейчас.

Не долго думая, направил танк в свежепроложенный проход родимой базы.

За пару минут, танк со всевозможной резвостью, прокарабкался по склону, развернулся и кормой вперед, заехал в тоннель, плотно его, закупорив, собственной тушкой.

Голос по рации, обозвал всех, до кого дотянулся и заткнулся, обиженно сопя в микрофон.

— Кого черти несут? — Поинтересовался голос у меня в мозгу, совершенно не заморачиваясь предложениями подключения и прочих мелочей. — Никак, свои?!

— Свои, свои… — Вздохнул я, пересылая регистрационный код «Кирвин — 3478», нежно сохраненный «на всякий случай»! — Домой хочу.

— Ясно. Вижу, привилегии… — База задумалась. — Заходи, «Кирвин — 3478»! Только, чур, без неприятностей!

Ворота, в которые почти упирался зад танка, разъехались, приглашая войти.

Прокатившись задним ходом по не длинному коридору, въехал в ярко освещенный ангар, и замер у стеночки, как порядочный гость, ожидая встречающих.

Макс, сидящий все это время в полной тишине, наконец-то решил ее нарушить, увидев, что я довольно откинулся на спинку.

— Что там?

— Вояки. — Поморщился я. — Пришлось на базу, проситься, погостить.

У Макса стало такое выражение лица…

Услышав стук в дверь, взял наизготовку подарок тарийца и открыл ее.

— Эй, на борту! Есть кто живой? — Сунул голову в дверной проем молоденький парнишка, блестя выбритым черепом, с двумя рядами следов от присосок. — Выходите, уже…

Переглянувшись, мы с Максом, офигевшие, вышли наружу.

Яркий свет, заливающий ангар, стал более приглушенным и уже не так резал глаза, а молодой парнишка, вольготно устроился в кресле разобранного развозчика, водрузив ноги на приборную панель и потягивая что-то из чашки, жмурясь от удовольствия, как кот.

— Привет! — Поздоровался Макс и замер, ожидая ответного хода.