Возможно, существуют какие-то другие дороги. Но оперское чутье подсказывало Бражнику: ни по одной из них Виктор Шамрай сегодня в Житомир не возвращался.

Ехать в Подлесное? Насчет того, что журналюга по какой-то причине подался именно туда, у капитана даже сомнений не было. Но сейчас ночь, и в этом не было никакого смысла. Чтобы провести в зоне отчуждения поисковую операцию, нужны согласования с целой кучей официальных лиц, а главное — со специальным подразделением МЧС. Именно этому министерству подчинены и поисковики, и сама зона отчуждения, в которой придется вести поиски. В любом случае дело не сдвинется с места до утра, тем более что пока нет ничего чрезвычайного в отсутствии человека, который, позаимствовав чужую машину, куда-то отправился на ней средь бела дня. Да и, честно говоря, у Бражника были огромные сомнения в том, что поисковую операцию вообще удастся начать в ближайшие двенадцать часов.

Оставалось ждать: а вдруг события начнут развиваться самым непредсказуемым образом.

Так и случилось.

В семь утра старший лейтенант Пузырь сообщил, что обнаружил объявленного в розыск Виктора Шамрая. Без машины.

И в бессознательном состоянии.

— Давай еще раз с самого начала.

— Слушай, капитан, ну ты в самом деле издеваешься, что ли? Достать меня решил, да?

Пузырь не угрожал, даже не возмущался — просто ныл. Этот старлей, наживший себе такую головную боль буквально за час до формальной сдачи поста после суточного дежурства и уже предвкушавший двое суток заслуженного отдыха, все утро просидел в уголовном розыске, талдыча одно и то же всем, у кого возникало желание задать ему пару вопросов.

Сначала на него насел этот въедливый капитан. Потом он куда-то смылся, но его сменил другой опер, хоть и равный Пузырю по званию, но явно старше него и по возрасту, и по статусу. Обычный патрульный и сотрудник отдела по раскрытию убийств городского уголовного розыска — все равно что небо и земля. А потом в кабинет ввалился мужик в штатском, назвался майором таким-то, начальником отдела, вышиб старлея из кабинета и завел шарманку по новой. Потом, даже не дослушав, мазнул рукой, сунул Пузырю бумажку и велел дать письменные показания. «Так я ж уже писал!» — пробубнил было Пузырь, но майор на это отрезал: «Второй раз напиши. Может, вспомнишь еще что-нибудь».

А чего там «еще», если больше ничего и не было?..

И вот теперь вернулся капитан Бражник. Пузырь хотел спать, есть, выпить пару рюмок водки, а лучше самогона — крепкого, настоянного на травах. Теща всегда после дежурства наливает. Правда, в остальные дни у Пузыря сухой закон. Теща, которая живет с ними, зорко следит, чтобы зять-милиционер пил не столько, сколько душа пожелает, а сколько следует. Лучше дома, в меру, под хорошую закуску, чем за хатой с так называемыми друзьями литр на троих с двумя бутербродами…

Одним словом, Коля Пузырь хотел отдохнуть так, как привык это делать, и капитан Бражник его прекрасно понимал. Но тем не менее…

— Никто тебя не достает, старлей. Пока меня не было, ты здесь несколько раз повторил одно и то же. Даже написал, вижу. — Опер кивнул на исписанный лист на краю стола. — Только все это время ты же не буквально повторял одно и то же. Ты же не выучил свою историю, как стишок в школе, правда?

— Да у меня и в школе со стихами хреновато было… — Пузырь шмыгнул носом и от этого показался капитану еще более несчастным.

— Я это к чему? Повторять попугаем одно и то же скучно. Значит, за это время ты мог припомнить что-нибудь новенькое. Какую-то мелкую деталь, которая не пришла тебе в голову при нашей первой беседе. Как насчет этого?

— Не знаю, ей-богу. — Пузырь снова шмыгнул носом. — Слушай, капитан, ты бы мне хоть пива бутылку поставил…

— Сейчас договорим, все оформим, и я тебя с чистой совестью отпущу на все четыре стороны. — Бражнику в самом деле стало жаль коллегу, который отдувался неизвестно за кого. — А перед тем прогуляемся в одно местечко, тут рядом. И пару пива возьму, и сотку тебе нальют. Я и сам ночь не спал, знаю, как тебе сейчас после суток…

При упоминании о сотке Пузырь несколько оживился:

— Ну что еще сказать? Все одно и то же…

— Давай, — поощрил Бражник. — С самого начала. Сколько там времени было? Семь утра, может, позже?

— Семь, наверно… Или семь ноль восемь, а то и семь десять, — прикинул Пузырь. — Уже не ночь, а еще темно. Сереть вроде начало… Еще и дождик… Короче, туман над лесом. Не густой, так, средней плотности… Я, значит, из караулки вышел по этой… поссать, короче…

— С этим ясно, — подбодрил Бражник. — Дальше давай.