множество мужчин, готовых составить ей компанию, как только он выпустит ее из этой комнаты.

При мысли об этом в душе у Нокса взыграли мощные первобытные инстинкты. Он знал, что панк с немытыми волосами не нравился Брайар, но это не означало, что в скором времени она и в самом деле кем-нибудь не увлечется. И не ляжет с этим кем-нибудь в постель. Нокс сжал кулаки, чтобы не потянуться к ней, не погрузить пальцы в эту буйную шевелюру, не прижаться ртом к накрашенным губам…

– Да, между нами все кончено, – резко ответил он, как будто хлестнув ее этими жестокими словами по лицу. – Я не знаю, как сделать так, чтобы ты это поняла.

Брайар вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

– Мне все ясно.

Она сжала зубы, и в ее глазах что-то блеснуло. Это должно было его предостеречь, сообщить ему о том, что она не смирилась. Брайар протянула руку и снова прижала ладошку к его органу.

– Значит, я ему уже надоела?

Это было неожиданно, и Нокс с шумом выдохнул.

Уголки ее губ приподнялись в довольной усмешке.

– Он все еще твердый, – задумчиво произнесла Брайар и другой рукой расстегнула пуговицу на его джинсах.

Разъехалась молния. Остановить Брайар было выше его сил. Ее рука нырнула внутрь и оплела его стержень теплыми тонкими пальцами.

– Не похоже, чтобы это был финал.

– Брайар, что ты делаешь?! – зарычал Нокс.

Но она уже совершала быстрые и резкие движения – вверх-вниз, – усиливая его возбуждение.

Она ничего не говорила и лишь смотрела на него. И он все понял. Она собирается доказать ему, что он ошибается. Брайар хотела, чтобы он забрал свои слова обратно.

Она опустила джинсы ему на бедра и встала на колени.

О черт! Нокс снова стиснул руки в кулаки. Брайар посмотрела на него из-под тяжелых век. В ее взгляде светилась ледяная ярость. Она хотела его наказать. Ее язык лизнул его головку, и Нокс потерял над собой контроль.

Его голова запрокинулась, стукнувшись о бутылки с алкоголем. Он застонал, потому что она обхватила губами его орган, терзая его кончиком языка.

Нокс все сильнее сжимал кулаки, с трудом удерживаясь от того, чтобы не схватить Брайар за голову и не заставить ее делать это быстрее.

Впрочем, его бедра двигались, заталкивая стержень ей в рот, но Брайар все равно умудрялась дразнить Нокса, впуская его лишь наполовину.

Нокс опустил голову и встретился с ней взглядом. Снизу вверх на него смотрела сирена.

Она остановилась и прошептала, обдавая легким дыханием его влажный орган:

– Чего ты хочешь, Нокс?

Тебя. Ему хотелось как можно глубже засунуть свой охваченный желанием стержень ей в рот. Но еще больше хотелось подхватить ее на руки и посадить на него.

– Мы взрослые люди. Что в этом плохого? – продолжала Брайар его мучить, снова обводя головку кончиком языка.

Она скосила глаза, глядя на его сжатый кулак. Протянув руку, она взяла этот кулак и положила его себе на затылок… Это было приглашением. Нокс сжал пальцы, отказываясь запускать их в эти шелковистые пряди. Но самообладание начинало изменять ему.

Наконец его пальцы обхватили ее волосы. Ее рот яростно трудился над его органом. Он был уже близко… У него внутри все сжалось… Нокс даже не заметил, как внезапно открылась дверь и в комнату ворвалась музыка. Не услышал шагов.

Зато услышал голос:

– О, Нокс, как мило!

Он вскинул голову и увидел Дина, одного из мойщиков посуды.

Брайар охнула и выпустила его, покачнувшись и упав набок. Ее волосы растрепались, в глубоких янтарных глазах светился ужас. Красная помада размазалась по подбородку. И хотя в комнате было темно, Нокс видел, как стремительно расползается по ее щекам румянец, как будто кто-то хлестнул ее по лицу.

Он снова перевел взгляд на Дина. Тот смотрел на Брайар с таким вожделением, что Нокса охватило желание сломать ему нос.

– Убирайся отсюда на хрен! – зарычал он.

Дин поднял руки:

– Ухожу! Ухожу!

Он подхватил ящик пива и убежал в бар.

Нокс заправил футболку в джинсы, отвернувшись от Брайар. Он так сильно жаждал разрядки, что это причиняло ему физическую боль.