Протащил в наш мир нечто – идею или знания… Идеи – вряд ли, их нужно планомерно высаживать в умах людей, взращивать. Тут массовость нужна, организация. Тайными кружками попахивает. Ничего подобного нет, иначе он, Постышев, уже знал бы. Скорее некая информация, и, похоже – технического характера. Мало ли чего в будущем понапридумывали. Ну не картину же нарисовал художник, шедевр достойный Зимнего дворца или Лувра… И за ней, за картиной этой, гоняется опаснейшая банда империи. Чушь какая-то! Никаких ценностей при Сосновцеве нет – ни духовного порядка, ни материального. И здесь он создать их не мог. Что же тогда?

Будем толковать, Андрей Павлович, крепко толковать. Или ты расскажешь свои тайны, или объяснишь доступно, что происходит. Или поедешь в Коллегию, чёрт тебя дери, пусть там ломают голову.

Да, автомобиль, в который усадил друзей Постышев, был тот же, что возил Андрея за пакетом «Адидас». Но вот настроение было не в пример более скверным, чем тогда. Пассажиры не без труда разместились на заднем сидении, Постышев сел рядом с водителем. Велел ему:

– Поезжай, Фёдор. А отъедем подальше, сделай остановочку. Мне с господами поговорить нужно.

Машина тронулась. Сосновцев успел перехватить взгляд Селивёрстова: мол, не торопись рассказывать всё начистоту. Помни, о чём я тебя предупреждал. Андрей и сам понимал это, хотя сомневался. Рядом сидел представитель власти, который имел право узнать о журнальной статье по закону. Более того, Сосновцев, как лояльный визитёр, просто обязан всё честно рассказать агенту, а тот – принять меры. Но вот как поступит Постышев? Станет ли вникать в суть, примет ли идею нового оружия, сочтёт её полезной и нужной для России, или же посчитает опасной фантазией и передаст подопечного в Правовую коллегию?

Тогда будущее его, Сосновцева, становится столь неопределённым, что и думать об этом не хочется. А как же Натали? Он мечтает встретиться с девушкой ещё раз! И Селивёрстов, из соглядатая ставший другом? Ведь штабс-капитан уже загорелся идеей реактивной артиллерии, стал союзником и единомышленником!

Тем временем Постышев велел водителю Фёдору остановиться, а пассажирам выйти, прогуляться на свежем воздухе. Они отошли от авто по раскисшей дороге. Слева и справа простирались убранные поля.

– Ну-с, господа воители, рассказывайте, – проронил Пётр Афанасьевич.

Друзья молчали, будто в рот воды набравши.

– Нечего сказать? – удивился специальный агент. – Или трудно начать? Хорошо, тогда начну я. Итак, сводка о нападении уличных хулиганов на двоих прохожих легла мне на стол вчера вечером. Хоть убейте, сам не понимаю, чем этот случай привлёк моё внимание. Интуиция, что ли? С другой стороны, во Владимире хулиганство не столь частое явление. Так ли, этак ли, но я не поленился, съездил в околоток. Городовой Измайлов в личной беседе сообщил, что господа пострадавшие отказались пройти к околоточному надзирателю для составления словесного портрета преступников, равно как и заявлять о нападении. Однако приметы самих жертв живописал довольно красочно. Узнать вас, судари мои, не составило труда. Андрей Павлович, что можете сказать на это?

– Ну да… Э-э-э… То есть… – промямлил Сосновцев. – Да, напали. Шушера, уличная босота. Бумажники хотели отобрать, часы. Да не вышло, сами получили по зубам. Правильно я говорю, Никодим Митрофанович?

Селивёрстов кивнул, однако Постышев не позволил столь откровенно согласовывать показания.

– Подождите заручаться поддержкой господина штабс-капитана, – буркнул он, быстро глянув на отставника. – С ним тоже разговор будет. Отдельный. А вы, Андрей Павлович, ничего добавить не желаете?

– Н-нет… Всё как было…

– Понятно. Стало быть, уличное нападение и ничего более. В определённых кругах это называется «гоп-стоп». Однако всё, что связано с визитёрами, касается меня непосредственно. И я счёл своим долгом приставить на ночь к особняку господина Селивёрстова человека. Для наблюдения, а в случае необходимости – и вмешательства. И вот что доложил наблюдатель на следующий день. Оказывается, из дома Никодима Митрофановича по ночам выпрыгивают люди. Надеюсь, это были не вы, Андрей Павлович? Вы ведь не страдаете лунатизмом? Или, быть может, существует такой особый вид тренировок, поддержания спортивной формы?

– Вор, – быстро ответил за Сосновцева Селивёрстов. – Представляете, ваше высокоблагородие, в мой дом забрался ночной воришка! В страшном сне такого не привиделось бы, чтоб в нашем городе… Хорошо, господин Сосновцев его погнал…

Постышев только поморщился, и Селивёрстов замолк на полуслове.

– Здорово получается, – с нескрываемым сарказмом произнёс Пётр Афанасьевич. – Вначале уличные грабители, потом ночной вор. Им что, ваша парочка мёдом намазана? А сегодня что случилось? Не поделили места в вагоне с честными обывателями и принялись палить друг по другу из револьверов?