был, пока глазами с ним не встретился, тут он выдохнул облегченно.

— Не говорили вы, господин, что на ордынском речуете.

— Не сильно трудный язык. Иноземцы говорят, Славийский намного сложнее.

— В ссылке выучили? — Догадался Мих.

Меркулов вместо ответа кивнул. А потом внимательно посмотрел на орчука и молвил.

— А ты не говорил, что берсеркер.

— Да что вы, какой берсеркер, — заволновался орчук, — по маменькиной линии да, были у нас берсеркеры. Но через женщину то не передается.

— Доводилось мне, Мих, берсеркеров видеть. Не самое приятное зрелище, безумные воины. Их даже сами ордынцы боятся. Сам же знаешь, далеко не каждый орк берсеркером становится. Предрасположенность к тому должна быть. Но ты берсеркер, в этом сомнений нет. Видел, как ты аховмедца перебросил, точно пушинка он стал. Сила, ярость, быстрота. Но вместе с тем не было в тебе жестокости, не набросился на него, разрывая на части.

— В детстве случались у меня припадки, — признался орчук, — тогда папенька и научил с ними справляться, пережидать, о приятном думая, спокойном. А после и вовсе на нет сошли, благодаря смирению.

— Хм, первый случай применения концентрации берсеркера, — задумчиво пробормотал Меркулов, — мы обязательно обо всем это поговорим подробно, но не сейчас. Пока же об орчьем даре никому, ясно?

Орчук кивнул. Говорить уж не стал ничего, тем более люди набежали: пара городовых, точно из-под земли выросших, толпа зевак, одетых прилично, явно из местных жителей; лавочники, приказчики и сами купцы, до того благоразумно бурю пережидавшие. Все стоят, галдят, благо совсем близко не подходят, опасаются.

— Любезнейший, — обратился к ближайшему городовому Меркулов. — Как вас величать?

— Тарас, Ваше благородие, — отозвался кряжистый пожилой усач.

— Так вот Тарас, меня зовут Витольд Львович, я…

— Да знаем мы кто вы, — глянул тот на второго городового, и последний утвердительно кивнул, — по орке вашей поняли. У нас в ведомстве один вы только такой.

— Тем лучше. Поднимайте этого молодца и давайте до Столешникова переулка. В арестантскую определите, доложитесь кому надо. Пусть уж решают, что с ним делать.

— Ваше благородие, не ровен час он опять, того этого… взбухнет. Мы ведь рядом были, когда этот… ну того… Точно на дрожжах расти начал, одежа на нем порвалась, потом буянить пошел.

— Нет, аховмедцы магию крови не могут часто использовать. Теперь несколько дней точно без сил будет. Тащите его без опаски.

После слов титулярного советника городовые осмелели, подхватив козлоногого, который стал только-только приходить в себя, и поволокли прочь. Их сопровождали одобрительные окрики честного люда, мол «покажите, голубчику» или «всыпьте ему там, по первое число», и вовсе даже уничижительные по отношению к аховмедцу. Витольд Львович не стал любоваться зрелищем, в отличие от того же орчука, напротив, потянул последнего за рукав, указав в один из проулков, предлагая тем самым удалиться.

— Нам еще на Краснокаменку наведаться.

— Да Бог с вами, господин. Тут такое творится, а вы, знай, все о Черном печетесь. Посреди бела дня аховмедец магию крови применил. Я, к слову, даже думать не думал, что они подобное могут.

— А что, им не запрещено, — пожал плечами Меркулов, — другое дело, если закон нарушают. Теперь судить будут аховмедца, а он, судя по размерам, не последний прочий.

— Так у них это все от ранга зависит?

— От происхождения. Хотя в какой-то мере и от ранга. Только аховмедец с богатой родословной может занять серьезный пост. Но к магии крови расположены все.

— Это ж получается, у них каждый так может?

— Каждый, — кивнул Витольд Львович, — только эффект будет различным. Обычные аховмедцы всего на пару пядей укрупняются, знатные воины на несколько ладоней, а вот подобные… ну ты видел.

— Странно, что раньше я о том не слышал, — удивился орк. Он замолчал, догоняя Витольда Львовича. Они вынырнули из проулка на широкую улицу, гомонящую и шумящую, потому Миху пришлось сравняться с господином, чтобы не говорить в спину и не ронять порожние слова ветру на потребу, — всегда говорили, что козлоногие лучшие воины, но никто о магии крови не замолвился ни разу. Точнее говорили, что есть у них секрет, но тонкостей никто не раскрывал.

— Насколько я понимаю, — сказал Витольд Львович настолько уверенно, что можно было принимать его слова за истину последней инстанции, — магию крови они используют очень редко, в самых крайних случаях. Поэтому, если уж ты увидел ее, есть большая вероятность, что там же и умрешь, никому о ней не рассказав.