Штатов в этом вопросе, имела целью в первую очередь избежать политической конфронтации с Нетаньяху по проблеме Палестины. На самом деле, как раз когда Росс встречался с китайским посланником, администрация Обамы и правительство Нетаньяху негласно заключили соглашение, о котором было объявлено только через несколько дней, о замораживании всего на 10 месяцев, разрешающее возвращение к тому же количеству поселений, которое планировалось ранее, за исключением территории Иерусалима. Эта позиция, как знали Росс и Обама, была неприемлемой для палестинцев, и переговоры с Палестинской администрацией были обречены{460}.
Политика Нетаньяху в отношении Ирана была основана на показной угрозе использования военной силы в качестве последнего средства, если вопрос не решался Соединенными Штатами и постоянными пятью членами Совета Безопасности плюс Германия («Группа 5+1») к удовлетворению Израиля. Полностью независимая ближневосточная политика США дала бы отпор такой очевидно дестабилизирующей угрозе со стороны государства, которое сильно зависит от американской политической и экономической поддержки. Но, хотя официальная позиция администрации Обамы была в том, чтобы выражать неодобрение любой военной акцией Израиля против Ирана, предпринимаемой без координации с Соединенными Штатами, негласная политика состояла в том, чтобы эксплуатировать эту израильскую угрозу для усиления своего дипломатического рычага против Ирана и для того, чтобы заставлять другие страны поддерживать усиление давления на Иран. Тем самым американские чиновники стремились заручиться поддержкой своих европейских союзников, а также Турции, России и Китая в вопросе более жестких санкций против Ирана, отчасти с помощью аргумента, что неудача в достаточном давлении на Иран повысит риск израильского нападения на него, а также всеобщей войны и нестабильности в регионе.
Идея использовать израильскую угрозу нападения на Иран для дипломатического преимущества впервые была озвучена публично бывшим советником Белого дома по проблемам нераспространения Гэри Сеймуром во время президентской выборной кампании 2008 года {461}. Сеймур стал советником президента Обамы по проблемам ОМУ в январе 2009 года и получил теплый прием благодаря отстаиваемой им тактике. 1 апреля 2009 года, в тот самый день, когда Биньямин Нетаньяху занял свой пост в качестве премьер-министра Израиля, министр обороны США Роберт М. Гейтс и командующий ЦЕНТРКОМа генерал Дэвид Петреус совместно предположили, что Израиль, вероятно, нападет на Иран, если тот продвинется слишком далеко со своей ядерной программой{462}.
Эта идея публично не озвучивалась после совместного высказывания Гейтса-Петреуса, но депеши «Викиликс» показывают, что администрация использовала ее как прием выкручивания рук во время встреч на высшем уровне с представителями других стран, чтобы воздействовать на политику разных государств по отношению к Ирану. Депеша о встрече между Гейтсом и министром иностранных дел Италии Франко Фраттини в феврале 2010 года показывает, как Гейтс использует его, чтобы заставить итальянское правительство быть более агрессивным в поддержке американского курса в отношении Ирана:
«(Секретно/Не для иностранцев) Министр обороны подчеркнул, что резолюция Совбеза ООН важна, поскольку она может дать Европейскому союзу и ООН правовую основу для дальнейшего ужесточения санкций против Ирана. Министр обороны особо предупредил, что необходимы безотлагательные меры. Если не последует прогресса в следующие несколько месяцев, мы рискуем получить распространение ядерного оружия на Ближнем Востоке, войну, вызванную ударом Израиля, или то и другое вместе. Министр обороны предсказал “другой мир” через 4–5 лет, если Иран разработает ядерное оружие. Министр обороны заявил, что недавно он высказал такое же предостережение премьер-министру Эрдогану, и согласился с оценкой Фраттини относительно Саудовской Аравии и Китая, отметив, что как для Пекина, так и для Москвы Саудовская Аравия имеет большее значение, чем Иран» [10ROME173].
Особое внимание администрация обращала на Турцию, стараясь убедить ее в опасности войны с Израилем, поскольку правительство Эрдогана поддерживало тесные и частые контакты с Ираном. Администрация Обамы хотела, чтобы турецкие чиновники удержали Иран от неповиновения Соединенным Штатам и «Группе 5+1». Заместитель госсекретаря Уильям Дж. Бернс поднял тему об угрозе израильского нападения во время встречи со своим турецким коллегой Ферудином X. Синирлиоглу, когда тот высказался против ужесточения санкций:
«2. (Конфиденциально) Бернс настойчиво убеждал Синирлиоглу поддержать действия по убеждению иранского правительства, что оно идет по неверному курсу. Синирлиоглу снова подтвердил неприятие правительством Турции ядерного Ирана; однако он отметил опасения относительно сопутствующих последствий военной акции, от которых может пострадать Турция, и о том, что сопротивление санкциям может сплотить иранцев в поддержке режима и повредить оппозиции. Бернс признал незащищенность Турции от экономических последствий санкций в силу ее соседства с Ираном, но напомнил Синирлиоглу, что интересы Турции пострадают, если Израиль вынужден будет действовать вооруженными методами, чтобы предотвратить получение Ираном ядерного оружия, или если Египет и Саудовская Аравия будут стремиться к обладанию собственными ядерными арсеналами» [10ANKARA302].
Американскую политику по отношению к Ирану уже давно определяют негласные политические, бюрократические и экономические интересы. В начале 1990-х Иран изображался как представляющий угрозу распространения ядерного оружия, с тем чтобы оправдать военные и разведывательные программы США, которым грозила ликвидация вследствие исчезновения советской угрозы с окончанием холодной войны. В тот же период интересы, связанные с ПРО, использовали мнимую угрозу будущих иранских баллистических ракет для Соединенных Штатов в качестве своего основного политического рычага, чтобы заставить администрацию Клинтона согласиться в принципе на создание системы ПРО. Последние несколько лет мнимая угроза будущих иранских ракет Европе и Ближнему Востоку является полезным инструментом, позволяющим продавать противоракетное и наступательное вооружение союзникам по НАТО и режимам Персидского залива.
