В отличие от неких иных, вызванных непонятно чем, но контролирующих наши шаги, пульс, скорость реакции, а иногда и сами эти реакции, поворачивая все с ног на голову, меняя ход событий, строя новые истории.

— Ты будто прячешься здесь.

Наверное, так и было, но от Эрика не спрячешься. Это его дом, и, несмотря на то, что я чувствую поддержку его стен, сам дом слушается Эрика лучше. И тьма отползает, шипя, от его ног.

— Пора.

Полумрак. Серый свет непогоды из окна выбелил лицо Эрика, заложил тени на скулах, очертил переносицу, отчего весь образ выглядит несколько гротескно.

— Я готова, — отвечаю, убеждая скорее себя, чем его. И выдох выходит тяжелым, нервным. Секунды падают, осыпаясь, нам под ноги. И я понимаю, что без толку их собирать. Время утекает песком сквозь пальцы. Мое время, но меня почти нет, так что это нестрашно. Я ушла. Растворилась в белой ярости, подаренной Бартом. Она сильнее меня. Я чувствую, как она рвется наружу, раздирает жилу. От нее вспухают вены, и горят ладони.

Она чувствует приближение своего часа. И медленно убивает меня во мне. Потому что я слабее, потому что слабым нет места там, куда я иду.

— Хорошо.

— Полина…

Его голос ласкает мое имя. Наверное, в последний раз, но мне все равно, я наслаждаюсь, прикрывая глаза, отключая все органы чувств, кроме слуха.

— Я хочу, чтобы ты забыла все плохое. Все, что было между нами… прошло. Обещай мне.

— Обещаю, — отвечаю выдохом. Прислоняюсь к его груди, подавляя панику. За последние годы я научилась этому хорошо.

— Надень. — Эрик отступает на шаг, и шею холодит широкая полоска серебра. Амулет весомо ложится на грудь, прикрывая место, где стучит сердце. Словно броня. — Обещай, что не станешь снимать.

— Обещаю, — повторяю, как молитву.

— Умничка.

Поцелуй в лоб. Целомудренный, слегка отстраненный. Будто Эрик нарочно отгораживается, ставит невидимую стену между нами. Надеюсь, эта стена поможет ему выстоять, когда меня не станет.

— Идем. Пора.

Его ладонь находит мою. А через мгновение дом растворяется, стены теряют очертания, провал окна сменяется бежевыми обоями. Свет на миг ослепляет, и я жмурюсь и моргаю, отгоняя отголоски тьмы, оставшейся в доме скади.

Дом атли встречает меня суетой и гомоном голосов. Он слишком мал для большой толпы испуганных хищных, охотников и ясновидцев. Дом почти трещит по швам, но терпит.

Я теряю Эрика, его уводят текущие дела и заботы, и я с сожалением думаю, что мне не хватило прощания. Хотя, если бы оно затянулось, не уверена, что не сорвалась бы. Поэтому так даже лучше.

Оглядываясь, ища в толпе Дэна и Лив. А когда нахожу — они стоят в стороне и смотрят в мою сторону — киваю.

Пора.

Каждый последующий шаг дается тяжелее предыдущего, но их не так много осталось — этих шагов. Я на удивление быстро достигаю цели, Дэн вздыхает и берет меня за руку, вторая рука держит ладонь Лив. Она трясется, но храбрится, стараясь не выказывать страх.

Держась за руки и молча, мы удаляемся в темный коридор, а из него попадаем в кабинет, куда пока еще не добрались отголоски шумящей толпы.

— Готовы? — спрашивает Дэн, хотя не ждет ответа — он очевиден. Лив достает из ножен ритуальный клинок, сжимает тонкими пальцами рукоять.

Я успеваю задержать дыхание, свет смыкается за спиной, схлопывается безопасный мир, и мы возвращаемся обратно. Тьма снова шипит, но теперь уже ликуя. Тьма видит желанную добычу.

Дэн выпускает мою руку и руку Лив.

И я буквально слышу, как звенят остатки защиты — еще немного, и она сломается. Охотник прорвется внутрь.

— Уходи, — велю я Дэну. — Времени почти не осталось.

Ловлю его отчаянный взгляд, читаю в нем желание послать всех и все и вновь схватить меня за руку. Увести, спрятать. Инстинкт вождя — защищать своих людей.

— Иди, — шепчу я ласковее и глажу его по плечу. Сознание почти заволокло белым, но я еще умею чувствовать. — Сбереги их. Так хотел Барт.

Он нехотя кивает.

— Если ты увидишь его там… если вдруг…

— Хорошо. Я скажу.