Прикосновение к плечу заставило вздрогнуть.

— Чего мерзнешь?

Спине тепло от груди, к которой меня прижали. В голосе — забота.

Обнимать его приятно. Но мне все равно кажется, что мы на краю мира, в шаге от бездны. Нет, не хищные в целом. Мы. Я и Эрик.

— Все хорошо?

Тревогу он скрыть не пытается. Ладонь по щеке — слегка шершавая, пахнущая карамелью и свежей выпечкой.

— Лидия заходила…

Голос дрожит. Отчего?

— Замерзла, — констатировал Эрик и закрыл окно. На реплику о ясновидице не отреагировал никак. — Через пятнадцать минут все собираемся тут.

С минуту мы еще стояли в обнимку, я слушала его сердце, а дыхание Эрика согревало мне макушку. А потом он отстранился и недовольно пробурчал:

— Твой… друг уже в состоянии встать с постели?

— Андрей? — удивилась я. — Да, он давно…

— Прекрасно! — отрезал Эрик. — Пусть тоже приходит.

Ого! Эрик позвал на совет охотника. Дела, наверное, совсем плохи.

…Андрей стоял у окна, сцепив руки за спиной. Смотрел в нависшие над двором сумерки и о чем-то думал. За эти несколько недель он заметно осунулся, даже взгляд, некогда лукавый, померк. Он будто ждал. Чего? Перемен, думаю. Действия, которое разбавит болотную однообразность его заточения.

Действие случилось — в виде приглашения на совет.

Андрей хмурился. Сидел, сутулясь, теребил рукава мятой рубашки и в глаза не смотрел. Молчал. Обдумывал предложение Эрика, видимо, и искал в нем подводные камни.

Я не хотела их искать. Эрик, бесспорно, относился к Андрею с предубеждением, но на подлость не способен. И если позвал, значит, взвесил все «за» и «против» и решил, что от Андрея будет профит. Не ради меня же, в самом деле. Эрик прекрасно умел разделять эмоции и дело.

— Идем, — потянула я за руку. — Хуже не будет. Хватит себя изводить.

Ясно, что Андрею здесь плохо и неуютно. Но что с ним будет там, за порогом этого дома? Убьют же! Этого я допустить не могу.

— Не уверен, — пробормотал он, но руку не отнял. Поднялся даже, оправляя рубашку. Странно, но дискомфорта больше не было — ни от его близости, ни от прикосновений. И ведь нет уже давно! Когда исчез? Я уж и не припомню. Не заметила, как перестала обращать внимание, а после и затерлось все. Пропало. — Зачем я там… ему?

— Нам, — поправила я. И уточнила: — Мне.

— Безумие…

Он все же отнял руку и запустил обе пятерни в слегка отросшие и поэтому неопрятные волосы, взъерошил. Выглядел при этом как непризнанный, фанатичный ученый: глаза горят, волосы дыбом, рубашка помята и сбоку выдернута из брюк. Очков на переносице не хватает и белого халата с разъехавшимися полами.

— Гектор здесь, — сказал он так, будто я могла не знать и сейчас обязательно этому факту удивлюсью Нет, ужаснусь даже. — Здесь, в доме, полном хищных!

— Ты тоже здесь. И останешься… останешься ведь?

Он пожал печами. Совершенно искренне.

— Не знаю.

— Первые придут. Хаук придет! Ты нужен мне. Пожалуйста…

— Зачем? — Во взгляде не то обида, не то немая просьба — и не разобрать. А мне впервые нечего сказать. Как объяснить, что мне просто страшно и хочется, чтобы рядом были близкие. Все. Он близок, несмотря на то, что нас разделяет его благодать.

Странно, что я никогда не думала об Андрее… так. Не ассоциировала его с теми охотниками, с которыми имела несчастье познакомиться. С Мишелем. Беном. Альриком. С Богданом, которые привел своих людей в мой дом убивать тех, кто мне дорог.

— Просто нужен…

Он громко вздохнул, видимо, смирившись.

— Хорошо.

В кабинете собралось много народу — не продохнуть. Из-за духоты окна распахнули настежь, и холодный, по-зимнему колючий воздух шатал занавески. Хищные разбились по кучками и приглушенно шептались.