В голосе Эрика — напряжение, а я даже слова не могу из себя выдавить. Хаука? У нас? Ну конечно, ведь портал открылся именно в Липецке. Странно было бы предполагать, что он начнет не с нас.

Предполагать хотелось. И я даже поверила, отвлеклась на войну с охотниками, на разборки с остатками их армии, которая после смерти Альрика напоминала неслаженную толпу. Забылась. А ведь видения не врут. Никогда.

— В Подмосковье, — опроверг мои предположения Гектор. — Там живет клан Олега. Хаук ищет Херсира, Эрик. И когда найдет…

— Если найдет, — поправил Эрик.

Неважно, найдет или нет. Рано или поздно Хаук начнет убивать, если уже не начал. Хищным точно не выстоять.

— Если не найдет, он будет искать тебя.

Воздух — склизкий студень, не вдохнуть. Темнеет… Зимой всегда рано темнеет, и с темнотой приходит страх. Эрик спокоен и задумчив, а я не могу пошевелиться — нет, не от страха — от ужаса.

Почему я не задумывалась об этом раньше? Почему даже мысли не возникло, а ведь она должна была… первым делом…

Хауку нужна кровь. Кровь Херсира. И если он не найдет его самого, то отыщет его потомков в этом доме.

И никому уже не спастись, разве что…

— Ясновидцы умеют ставить защиту от охотника?

Гектор качает головой. Улыбка у него грустная, и сам ясновидец бледен, а ведь еще секунду назад на щеках пылал румянец — камин горит ярко и пышет жаром. Я даже свитер сняла. На скулах у старика пляшут тени, и кажется, его серый кен горит под кожей.

— Не ясновидцы. И не хищные. Но мы вместе — да. Для этого нужна смесь, и я готов поделиться.

Он говорит, но на лице его — обреченность. У него получилось бы скрыть, и навыки видны, только я научилась различать за эти годы. Гектор видел что-то, что не так радужно, как он хочет показать. Впрочем, мне он все равно не скажет.

— Я готов поделиться, — повторяет он, не сводя с меня серых, проницательных глаз. — Готова ли ты?

Я чувствую связь между нами. То, что всегда объединяло провидцев. Дар? Проклятие? На этой войне и не скажешь. Да и так ли это важно? Есть события, предотвратить которые нельзя.

Тогда я не знала, что в большой гостиной скади, заполненной полумраком, в тишине, нарушаемой лишь треском дров в камине, решалась судьба наших видов. Впрочем, для меня, как для песчинки в пустыне, части целого, это было вторично.

В гостиной скади Гектор увидел будущее, касающееся лично меня. Предназначение, о котором говорил Барт и о котором частично умолчал. То, о котором писал Гуди в книге Арендрейта.

То, которое не предотвратить.

Мою смерть.

У ясновидцев свои порядки. Они живут кланами, по утрам приносят молитву богам, становясь на колени и кланяясь восходящему солнцу. Они шумные. Веселые. Пугливые, как лани, и немного наивные.

Испуг был. Он отпечатался на лицах подопечных Гектора. Они ступали осторожно, оглядывались по сторонам и тушевались под пристальными взглядами обитателей дома, крепче прижимали к себе немногочисленные пожитки — спортивные сумки, рюкзаки, клетчатые баулы и просто пакеты, набитые вещами.

Законы свергнутой власти больше не действовали, и теперь больше ничто не сдерживало хищных Липецка от охоты на улицах города. Ничто и никто.

Кроме Эрика.

Хищные охотились. Выезжали кучками — в город было опасно, но в соседних деревнях можно было найти ясновидца вне клана. Мало кто отказывал себе в пополнении жилы — в теперешней ситуации это было вопросом выживания. Уверена, Гектор понимал это, когда пришел просить Эрика о помощи.

На прошлой войне мы охотились, несмотря на угрозу. Даже Глеб, хотя сейчас он нашел альтернативный способ, природа его не изменилась — чтобы жить, нужно питаться. Мы не выбирали, кем рождаться. Даже я не смогла сдержаться, когда Гектор предложил свой кен — манящий, сладкий, чарующий. И я выпила, несмотря на то, что сольвейг.

Однако сегодня люди Гектора пришли к нам в дом.

Хищные подобрались. Опасно сверкали глазами и перешептывались. Кучковались у входа в коридор, ведущий в кухню, у каминной полки, у лестницы.