— Эрик?

Протягиваю руку, чтобы коснуться, чтобы проверить, действительно ли это он. Он шарахается от меня, как от чумной.

— Эрик, это я…

И резко жарко, тяжело в груди, перед глазами плывет от выступивших слез. Я смотрю на него и не верю.

Где он был все это время? Где я была?

— Тебе не надоело меня мучить? — зло интересуется он и тут же качает головой. — Вижу, не надоело. Хорошо. Тогда уйду я.

Он обходит меня, даже не коснувшись рукавом, и ко мне возвращается холод. А через секунду я понимаю, что Эрик ушел, а я в доме не одна.

— Правильно, милый, — ласково соглашается женский голос, и тьма обступает меня, лижет колени. — Оставь ее нам.

Тут же вдыхаемый воздух ворвался в легкие огнем, живот резануло, и подогнулись колени. Я рухнула на пол, открывая и закрывая рот, как выброшенная из воды рыба. Пыталась кричать, звать Эрика, но из глотки вырывались лишь хрипы и тихие стоны.

Тени шептались, подползая поближе. За ними шла та, которой тут быть не могло. Она ненастоящая, сказала я себе, запихивая поглубже неконтролируемый страх. Это всего лишь воображение Эрика.

— Бедный маленький сольвейг. — Герда присела на корточки и погладила меня по щеке. Такая же красивая и здоровая, какой была, когда притворяясь Кирой. Она взяла меня за руку, провела ногтем по запястью. — Сейчас мы с тобой поиграем.

Внутренности разрывает от боли, слезы катятся из глаз, и сквозь их пелену я вижу, как тает крыша. Надо мною снова небо. Тучи, наполненные влагой. Угловатые царапины молний режут небеса по живому. Тени кружат вокруг, не смея приблизиться, взять. Тут все принадлежит ей — демону и моих кошмаров тоже.

Кен течет из моих ладоней, впитывается в ее сухую, истрескавшуюся кожу…

— Какая жадная девочка!

Надо мной нависает другая фигура. Худощавый мужчина в темном плаще. Лицо его прикрыто капюшоном, и я могу разглядеть лишь впалые щеки и тонкие губы, искривленные в усмешке. Он вырывает мою руку из цепкого захвата драугра и полосует запястья ножом. Больно. Боги, как больно.

— Эрик! — вырывается полустон-полукрик.

— Да-да, пусть он придет, — усмехается колдун — его ауру я различаю по темным, маслянистым периливам, по сладкой патоке кена, которым он кормит меня через кровь. — Он ведь придет? Да, хорошая моя?

— Оставь ее, Ирвин, — раздается откуда-то голос Эрика. Я не вижу его, хотя и верчу головой. Ища поддержки, помощи. Спасения?

К черту! Я — сольвейг. И пришла сюда сама.

— Убирайся! — выкрикиваю, отталкивая очередной фантом. — И ты тоже. — Бью Герду прямо в грудь кеном из ладоней, и, вопреки логике, ее образ тает, шипят, отползая, тени. Хохочет колдун, а Эрик говорит грустно:

— Оставь, она ненастоящая.

Это я-то?

С трудом встаю, пытаясь перебороть головокружение. Теплое и липкое стекает по ладони вниз, капает на песок и тут же затирается дождем. Моя кровь, а с кровью уходит кен…

Какой, к чертовой матери, кен?! Я же отдала его — весь, до последней капли. Отдала, чтобы попасть сюда. Чтобы помочь Эрику.

Значит, нет ничего? Иллюзия? И кровь тоже? А если так, то…

— Убирайся! — повторяю настойчиво и шагаю к колдуну. С удовольствием наблюдаю, как улыбка сползает с его лица, сменяясь… страхом?

Один Чернокнижник сказал однажды, что только сольвейг может влиять на миры искупления.

— Ты здесь нежеланный гость.

От моего взгляда колдун съежился, отступил. Его облепили тени — окружили, наползли на стопы, вихрями взметнулись к коленям. Сковали по рукам и ногам, обхватили шею, не давая возможности шевелиться, дышать…

— Ты давно сдох! — выплюнула я. — И здесь больше не появишься. Ясно?

Ирвин мотнул головой, будто пытаясь отвязаться от теней, но они облепили его полностью, и в итоге он сам стал дымкой — темным, полупрозрачным маревом, рассеивающимся в воздухе… Пустотой.

— Хватит уже! — Я повернулась к озеру, где утопая стопами в песке, стоял мой муж.

— Тогда ты тоже уходи, — ответил он, не поворачиваясь.

— Мне некуда идти…

Ветер рванул притаившуюся осоку, хлопнул покосившейся дверью и прошуршал по крыше опадающей листвой. Заволновалось озеро, выплескивая пухлые пенные волны на берег.

Я сделала неуверенный шаг вперед. Еще один.

Мне бы только коснуться, обнять, а там я уже смогу убедить его. Расскажу, что это на самом деле я — настоящая, не фантом. А потом, когда он