Уже по третьему кругу играл короткий проигрыш, а брать трубку Яр не спешил. Волна жара прилила к девичьим щекам, Саша прислонилась лбом к холодному окну. Телефонный звон резко оборвался. Закрыв глаза, Саша ждала, что же он скажет, той, другой. Как будет звучать его голос, какой смысл он вложит в слова. Но ничего не произошло. Они все так же мчали вперед, разгоняясь еще сильнее, единственный звук, спасающий от звенящей в ушах тишины – монотонный рокот мотора.

Еще километр, два, три. Вдоль обочины зажглись фонари, навстречу несутся машины, заслепляя их светом фар, кто-то сигналит, считая их сумасшедшими, другие прижимаются к обочине, от греха подальше. Сашу сейчас даже не очень заботило, что они могут разбиться. Могут, и что? Разве мир от этого много потеряет?

Снова зажужжал телефон, а через секунду салон заполнила эта слащавая, слишком мелодичная трель. Телефон в руки Самарский взял, жужжать прекратилось, а вот резать слух музыка продолжало еще долго, но исход тот же – на звонок Яр не ответил.

Придурок. Нельзя заставлять девушку звонить, нельзя скидывать, нельзя игнорировать. Лучше ври, если не хочешь говорить правду. Но своим игнором – заставляешь придумывать сотню версий еще активней.

Телефон замолчал, Яр отбросил его на переднюю панель, не слишком заботясь о целостности. Не рассчитал, он соскользнул в угол у пассажирского сиденья. Оторвавшись от окна, Саша перевела взгляд на светящийся еще экран телефона. Одна догадка вдруг мелькнула в голове. Это она ему мешает. Он не может взять трубку при ней. Не потому, что чувствует себя неудобно, это вряд ли. Не хочет, чтоб она одним своим присутствием портила его идеальные отношения с идеальной Снежей. Милой, ласковой, умной, чистой девочкой, как ее называла Глафира. Она, которая в очередной раз ослушалась своего добродетеля, пыталась сбежать, не оправдала доверия, прилюдно нагрубила и получила расплату. Тошнота подступила к горлу.

– Останови, – после длительного молчания голос не слушался, прозвучало слишком тихо, но их звенящую тишину слова разрезали как масло.

Не возражая, Яр сначала сбавил скорость, а потом остановился. Все так же боясь даже посмотреть в его сторону, Саша молча ждала, когда он разблокирует дверь. Ей нужно на воздух. Срочно.

– Посмотри на меня, Саша… – Яр повернулся к ней лицом, не спеша выпускать. Он ждал, долго ждал, пока она будет готова если не говорить, то хотя бы выслушать. Знал, что если не скажет сегодня, то завтра она закроется навсегда. Не собирался говорить при посторонних, и со стеной говорить тоже не хотел.

– Открой, – девушка взялась за ручку.

– Я открою, дай мне минуту, – он снова попытался притронуться, развернуть к себе лицом.

– Нет! – Саша крикнула, смотря при этом все так же в темноту за окном. – Мне плохо. Открой дверь, если не хочешь, чтоб я испортила тебе машину! – да, она не так нежна, чиста, идеальна как Снежа. Она умеет ненавидеть, презирать, наверняка и плачет она не так красиво. Если он не хочет это зрелище лицезреть, лучше ее отпустить.

– Минута, Саша, – он опустил руку, так и не коснувшись плеча, но и открывать не спешил.

Забытый на торпеде телефон вновь ожил. Жужжание, сладкая до зубовного скрежета мелодия. Чаша терпения оказалась переполнена. И теперь, стоило лишь притронуться, она разлетелась бы в дребезге.

Толком не соображая еще, что хочет сделать, Саша схватила телефон, повернулась к мужчине.

– Я хочу выйти. Ясно? Меня тошнит от тебя! Открой мне дверь, иначе я возьму трубку, Самарский. И передам ей привет! – Саша бросила взгляд на экран, со светящейся на нем фотографией. – Хочешь послушать? Думаешь, она будет рада услышать, почему ты не берешь трубку??? Открой дверь!

Яр не шелохнулся. Сидя в полуоборота, он пристально смотрел на ожившую наконец-то Сашу.

– Что? На что ты смотришь? – терпение закончилось давно и бесповоротно. И если он этого не понимает, это его проблемы. – Нравится? Или тебе это нравится? – Саша повернула к нему продолжающий трезвонить телефон. – Но просто с ней острых ощущений получить не выходит? Ее нельзя выкрасть, над ней нельзя издеваться, унижать, бить, в конце концов?! Выпусти меня!

– Саша… – у него что, заклинило? Даже от звука его голоса девушке становится плохо.

– Открой дверь, Самарский. Я прошу тебя. Просто прошу, – может так? Может он ответит на просьбу, если не хочет слушать угрозы.

Видимо, Снежа и Самарский сошлись в общем на двоих упрямстве, телефон продолжал трезвонить, а дверь оставалась закрытой.

– Ты не пойдешь домой вдоль трассы, Саша.

– Боже… – снова стало сложно дышать, снова нужно было успокоиться. – Отвяжись от меня!!! Я не собираюсь убегать! Ясно? Мне нужен воздух! Открой эту чертову дверь, иначе я сделаю это сама! – не дожидаясь ответа, она протянула руку, нажимая на кнопку его двери. Раздался щелчок, мешать ей Яр даже не пытался. – Не иди за мной! Лучше поговори, наконец, со своей любимой!!! – Саша открыла дверь, из-за резкого перепада температуры по коже побежали мурашки. Не заботясь о том, что телефон может пострадать, она бросила им в Самарского. Снеже очень хотелось поговорить с мужчиной – прекратив орать на секунду, телефон снова завел свою песню. Саша вышла, собиралась уже закрыть дверь, но отказать себе в удовольствии, скорей напоминающем самобичевание, она не смогла. – Расскажи ей, что не брал трубку, чтоб не дай бог твоя временная потаскуха не опорочила своим присутствием вашу идиллию.

Девушка хлопнула дверью, выпрямилась, сделала шаг в сумерки. Свернула с дороги прямо в траву. Кажется, был дождь, голени обожгло холодными