Часто доходило до того, что приходилось закрывать уши руками, лишь бы не слышать повторяющийся в мозгу запрет, – ты обещал, Ярослав. Обещал.

– Я помню, – и если раньше, до прихода, он еще мог делать вид, что собирается поступить разумно, изменив решение, ловя загнанный взгляд – вряд ли. – Но…

– Нет, – чтоб не упасть, Саша облокотилась о раковину. Нет. Она не выдержит это его «но», что бы оно ни значило, отсрочку на неделю, новый испытательный срок, что угодно – просто не выдержит, – пожалуйста, не надо.

– Саша, – Яр повернул девушку лицом к себе, приподнял подбородок, чтоб снова иметь возможность смотреть в глаза, – я не передумал. Слышишь? Ты вся дрожишь… – он даже не подозревал, как могут сказаться его недомолвки на ней. Ее правда била дрожь, пальцы на руках заледенели, а дыхание стало тяжелым. – Малышка?

Подхватив девушку на руки, Ярослав отнес ее на кровать, у Саши не было сил ни сопротивляться, ни благодарить за заботу. А ведь могла свалиться прямо там. К горлу подступала тошнота, а в голове зарождалась паника. И сил им сопротивляться тоже не было, силы были лишь на то, чтоб свернуться калачиком, закрыв лицо руками. Что он сказал? Что не передумал? Ведь это хорошо, это значит, что совсем скоро все получится? Так почему же сердце не хочет успокаиваться…

– Где твои лекарства, Саша? – Яр открыл уже все ящики тумбы по два раза, но баллончика так и не нашел, впрочем, как и в чемодане, который Саша настойчиво отказывалась разбирать, не признавая это место чем-то большим, чем временная обитель.

– Не надо, – голос казался хриплым, совсем слабым, и дело скорей всего не в закрывающих лицо руках, ей было плохо, но не так, как обычно. Раньше, моральные проблемы, страхи, душевная боль выливались в физические страдания, нехватку воздуха и уже настоящий животный страх лишиться возможности дышать навсегда, а сейчас было не так. У нее просто не было физических сил на приступ.

– Я вызову врача, – Яр присел у кровати, расцепляя холодные пальцы, лицо, скрытое под ними, было белее мела.

– Нет.

– Тогда что?

– Обними меня, – просьба сорвалась с губ прежде, чем Саша успела понять, в чем же нуждается. Ему уже раз удалось помочь, пусть он даже не подозревает об этом. Сейчас ей тоже нужно человеческое тепло, его тепло.

В объятьях было так хорошо, так приятно ощущать нежные прикосновения, когда он водит по волосам, по спине, когда нежно целует щеки, подбородок, греет губами холодный лоб. Яр что-то шептал на ухо, Саша даже толком не разбирала что, но слова действовали, успокаивая, возвращая грунт под ноги. Очень долго они просто сидели. Каждый раз, когда Ярослав отнимал руки, девушка непроизвольно дергалась, прижимаясь еще ближе. Нет, не сейчас, ей нужно еще чуть-чуть. Совсем чуть-чуть, и паника отступит.

– Мы завтра поедем в город. Обещаю, – горячее дыхание Саша чувствовала на виске, сама же зарылась лицом в рубашку, отгораживаясь от мира вокруг.

– Хорошо.

– Ты будешь гулять. Где хочешь, сколько хочешь.

– Спасибо.

– Хочешь, купим что-то? По чему ты больше всего скучаешь? Хочешь, одежду, еду какую-то особенную, погремушки? Хочешь, щенка? – боже, да он сейчас был готов пообещать что угодно, только бы вывести ее из этого состояния.

– Нет.

– А чего ты хочешь?

Права выбирать. Самой решать, что хотеть, а что нет, и не чувствовать при этом себя так одиноко.

– Скажи, что скучал, – выбираться из своего кокона было страшно, но так есть риск, что вопроса он не услышит, а повторять – еще страшнее. Свою просьбу Саша озвучила, приблизившись к самому уху мужчины, – что думал.

– Я скучал, малышка, очень.

Уже почти успокоившееся сердце вдруг забилось сильней. Не из-за паники, а потому, что слышать эти слова от него – это так… Это больше чем приятно, это заставляет забыть обо всем. И о панике тоже.

– И думал о тебе, мое несчастье.

– Я тоже, – Саша прижалась еще плотней, так, чтоб он слышал, как бьется ее сердце. Раньше ей не хотелось выказывать перед ним свою слабость, а теперь… Она его несчастье. Он прав.

Чтобы успокоиться, прийти в себя, Саше понадобилось много времени и много тепла. Когда девушка обрела способность трезво мыслить, стало даже как-то стыдно, что практически посторонний человек был свидетелем очередного ее приступа.

– Прости, – она чуть отстранилась, но отпускать ее окончательно Яр, кажется, не собирался, придержав за талию.

– Ты уверена, что врач не нужен? – Самарский внимательно вглядывался во все еще бледное лицо, пытаясь понять, приступ паники уже позади или она просто храбрится.