Чтобы не задерживать Вас, посылаю Вам несколько ответов на Ваши вопросы:
2. Первое стихотворение написала 11 лет. Печатаюсь с весны 1911 года. Например: «Аполлон» № 4, 1911 г.
3. Дома никто не поощрял мои первые попытки, а все скорее недоумевали, зачем мне это нужно.
4. Пушкин (и то, и другое).
5. Учитель – Анненский.
8. Никакими учебниками никогда не пользовалась – слушала обсуждение стихов в «Цехе Поэтов» 1911–1914.
Из перечисленных Вами лиц покойный Борис Викторович Томашевский был моим учителем по линии пушкиноведения, а Георгий Аркадьевич Шенгели, с которым я часто встречалась и дружила, иногда для своих изысканий просил меня произнести какую-нибудь мою строку.
9. Сколько длится процесс создания стихотворения не знаю, и все об этом см. в моем стихотворении (стр. 287) «Одно, словно кем-то разбуженный гром».
10. Внесла ли что-нибудь в русскую поэзию – не мне судить.
Многоуважаемый господин Раннит, письмо Ваше уже давно догнало меня в Москве.
Вероятно, я не очень точно выразилась, и Вы меня не поняли. Я слепо верю всему дурному, что говорили о моих стихах, не оттого, что их много бранили, а оттого, что мне это вообще свойственно – такой я была и в самом начале, когда меня еще никто не бранил. И тогда я похвалам совершенно не верила.
Благодарю Вас за Ваши стихи. Они сейчас не при мне, но у меня осталось впечатление высокого строя души и необычайно бережного отношения к слову.
Сборник «В пути» я получила. Он не всем одинаково нравится, но меня
В следующем письме пришлю фотографию, которую Вы просите.
Как подвигается Ваша работа, про которую Вы писали мне в Вашем первом письме?
С Новым Годом!
Многоуважаемый господин Раннит!
Никак мне не добраться до Ленинграда, я все еще в Москве и не знаю, не лежит ли у меня дома письмо от Вас. Сейчас отвечаю на Ваше последнее письмо от 2-го января.
Когда я прочла Ваши вопросы, то подумала, перефразируя чеховскую старушку: «Давно я, грешница, анкет не заполняла». Отвечу коротко.
Из художников больше всего любила испанцев, в частности, Эль-Греко. Вообще, в юности любила воду и архитектуру, а теперь – землю и музыку.
В 21-м году написала балетное либретто «Снежная маска» по Блоку. Своими портретами не была довольна (пожалуй, кроме Тышлера). Другой раз, может быть, напишу больше.
Желаю Вам успехов.
К. И. Чуковскому
Дорогой Корней Иванович!
С каждым днем у меня растет потребность написать Вам (писем я не писала уже лет 30), чтобы сказать, какое огромное и прекрасное дело Вы сделали, создав то, что Вам угодно было назвать «Читая Ахматову». Вы очень легкой рукой, изящно просто и неопровержимо написали о моем творческом пути и о моем Триптихе, который Вы помните еще по Ташкенту.
Вашу работу читали самые разные люди, и я давно не видела, чтобы какая-нибудь статья так нравилась, чтобы вызывала такое волнение и сочувствие, а мне остается только удивляться тому, как много Вами безошибочно угадано.
Вы сказали о поэме самое нужное, самое главное.
Благодарю Вас.
М. В. Латманизову
Многоуважаемый Михаил Владимирович,
конечно, мое согласие на встречу с Вами остается в полной силе. От всего сердца сочувствую Вам, оттого что сама три раза перенесла инфаркт, и еще в прошлом году пролежала в Гаваньской больнице после приступа три месяца. Отвечаю Вам не сразу, потому что Ваше письмо догнало меня в Москве, где я
