– Ты всегда была такой? – спросила я, все еще не потеряв всей своей химической алкогольной смелости.
– Прошу прощения? – переспросила Оксана, оторвав взгляд от экрана. Она чуть хмурилась, но мне было слишком хорошо, я надышалась свежим воздухом, меня чересчур расслабил горячий душ, чтобы меня беспокоило хоть что-то.
– Ты всегда была такой помешанной на работе? Просто сейчас уже ночь, тебя звали кататься на лодке… Я понимаю, что звал не тот, кого бы ты хотела, и все равно. Есть же и другие интересные занятия ночью на природе, нежели работать.
– Я не всегда была такой, – ответила Оксана после паузы. Экран мигнул, какая-то картинка всплыла. Кажется, ей пришло письмо. – Когда-то я была еще хуже. Видишь ли, я выросла в достаточно специфическом семействе, и амбиции в нас вливали, начиная с кормления грудью.
– Серьезно? В нас? Ты не одна в семье? – удивилась я. Оксана остановилась, перестав читать, и повернулась ко мне.
– Почему это тебя так удивляет?
– Просто ты не выглядишь, как человек, у которого могут быть братья или сестры. Впрочем, ты вообще-то выглядишь как инопланетянка, как инспектор от высшей расы, спустившийся на нашу грешную землю, чтобы проверить, чего тут и как.
Оксана расхохоталась и отодвинула ноутбук. Она выглядела просто очаровательно в простом трикотажном платье серого цвета, с двумя большими красными вишнями на груди. Высокие стройные девушки смотрятся невероятно эффектно в такой вот мешковатой одежде. Я подумала – если бы Игорь все- таки решил уйти от меня к ней, я бы, бесспорно, была вынуждена его понять.
– У меня два брата. Два старших брата, если уж быть до конца точной. Моя семья… Это сложно объяснить. Сейчас уже почти не осталось таких семей, знаешь ли, в которых образование начинается еще до того, как дети пошли в детский сад.
– Мой папа был академиком, – пожала плечами я.
– Ты шутишь? – воскликнула Оксана, откровенно удивленная.
– Да, понимаю, что никак не тяну на дочку ученого, но поверь, такими вещами не шутят.
– О, поверь, меня вовсе не это удивило. Я и сама… как бы это правильно назвать… профессорская дочка.
– Серьезно? – теперь уже пришел мой черед удивляться.
– В детстве я вместо раскрасок раскрашивала чертежи завода, который тогда строил мой отец. Он – профессор архитектуры.
– Мой – физик.
– Час от часу не легче, – присвистнула Оксана. – Архитектура – это, конечно, не физика.
– Думаю, что тебе тоже мало не показалось.
– Не то слово. У нас дома, к примеру, проводились домашние семинары по искусству. Для нас. Для детей!
– Знаешь, какие мне в детстве читали сказки? – ответила я. – Такие, в которых было «дано» и «надо».
– А мне – типологию строений Древнего мира, – довольно улыбнулась Оксана.
– А моя любимая была – про лжецов и рыцарей. Это персонажи, но не подумай, что из сказки, это из…
– Из логических задач по математике, – перебила меня Оксана с невозмутимым лицом.
– Да! – удивленно пробормотала я. – Причем довольно долго я была уверена, что в сказках всегда так – нужно найти ответ на загадку. На острове Лжецов и Рыцарей путешественник спрашивает встретившегося ему жителя острова, кто он – лжец или рыцарь. Что ему ответить?
– Н-да, проблема, – хмыкнула Оксана. – Скажешь, что ты лжец, будучи лжецом, получается, ты сказал правду, а это невозможно, ибо…
– …ибо лжецы лгут всегда. Скажешь, что ты лжец, будучи рыцарем, – и ты стал лжецом.
– Рыцарь может назваться только рыцарем, лжец – тоже может назваться только рыцарем, чтобы сохранить свою лживую сущность, – улыбнулась Оксана. – Получается, путник не сможет встретить никого, кто бы назвался лжецом. При этом лжецов там полно.
– Все – как у нас в «Муравейнике», – расхохоталась я. – Значит, у тебя есть братья.
– Есть. И оба стали архитекторами. Старший, кстати, живет в Италии. Его назвали Павлом в честь отца, а теперь именуют Пабло. Черт, Пабло. Знаешь, когда он с нами разговаривает, то иногда вставляет такие фразы, как «извини, не уверен, как это сказать по-русски». Как будто можно забыть русский, если ты прожил всего пять лет в Италии.
– Подозреваю даже, что не в Южной, а в Северной или Северо-Западной, – хитро улыбнулась я. Оксана кивнула, но улыбка ее стала рассеянной, ее мысли улетели куда-то. Я пожалела, что снова затронула эту тему. Любопытство, как известно, погубило и кошку. Может быть, даже кошку Шрёдингера.
– В общем, у нас обеих было тяжелое детство, – перевела тему она. – Академики, профессура – они не могут просто дать ребенку поиграть. Каждая ерунда должна быть развивающей, да? – И она рассмеялась.
– Что ты, я ведь только в школе узнала, что логические парадоксы математики – это не то, чем обычно усыпляют детей.
