ограничивается числами?
– Почему? Я думаю, нет, сэр.
– Вам пришлось много работать, чтобы добиться таких результатов?
– Нет, сэр.
– Хм… Мы сейчас кое-что попробуем. Вы читали… дайте мне подумать… что-нибудь из пьес Шекспира?
– Ну, в школе у нас был «Гамлет» и «Как вам это понравится», а еще я читал «Зимнюю сказку». Только она мне не понравилась, – честно добавил Макс.
– В таком случае вы, видимо, ее не перечитывали. Помните что-нибудь оттуда?
– Конечно, сэр.
– Хм… – Доктор Хендрикс взял с полки потрепанный том.
– Ну, например. Акт второй, сцена третья: Леонт говорит: «Ни днем ни ночью мне покоя нет! Но эти муки слабость, только слабость».
Макс подхватил:
– «…только слабость. И я, пожалуй, мог бы исцелиться, ее источник главный уничтожив: мою жену…» – Он продолжал, пока доктор Хендрикс не остановил его.
– Достаточно, вполне достаточно. Мне и самому не слишком нравится эта пьеса. Даже у бессмертного Билла бывали выходные. Только как это вышло, что вы прочитали эти самые таблицы? Все-таки даже самые скучные вещи Шекспира не такие скучные, как они. Я не читал их никогда, пользовался, конечно, но это нельзя назвать «чтением».
– Понимаете, сэр, дядя Чет, выйдя в отставку, привез домой все свои руководства по астронавигации. Он много разговаривал со мной. Так что я взял и прочел их.
– Это надо понимать так, что вы запомнили наизусть всю профессиональную библиотеку астронавигатора?
Макс перевел дыхание.
– Ну, сэр… Я их прочел.
Доктор Хендрикс взял с полки несколько книг. Двоичными таблицами он заниматься не стал – тут Макс себя уже показал. Он перелистывал руководства и задавал Максу вопросы. Потом начал просто называть номера страниц. Наконец он закрыл последнюю.
– Уф! – подытожил мистер Хендрикс и поморгал глазами. – Я, конечно, знаю, что в истории психологии есть много примеров таких способностей, но, надо признаться, когда сам с такими встречаешься – приходишь в некоторое замешательство. – По его лицу скользнула улыбка. – Хотел бы я посмотреть на брата Визерспуна, когда он об этом узнает.
– Сэр?
– Это наш Верховный секретарь. Боюсь, что он будет порядком шокирован; у него до крайности консервативные представления об охране «секретов» нашей профессии.
Макс неловко поерзал на стуле.
– У меня будут из-за этого какие-нибудь неприятности, сэр? Я же не знал, что мне не следует читать дядины книги.
– Что? Чушь это все. В астронавигации нет никаких «секретов». Вы пользуетесь этими книгами во время вахты, то же самое делают все члены команды в «беспокойной норе». Если меня спросить, так пусть, ради бога, их читают даже пассажиры. Астронавигация – не какая-то там тайная наука, она просто трудна. У немногих людей хватит математических способностей корректно провести расчеты, нужные для решения, скажем, задачи перехода. Но тех, кто занят в гильдии политикой, вполне устраивает, чтобы астронавигация представлялась неким оккультным ремеслом. Вы же понимаете, престиж и все такое. – Доктор Хендрикс помолчал, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Джонс, я хочу, чтобы вы это знали. Келли думает, что из вас может что-то выйти.
– Ух, это приятно слышать, сэр.
– Только не думайте, что из-за того лишь, что вы запомнили все эти книги, вы знаете уже больше, чем он.
– О нет, сэр.
– По правде говоря, в центре управления нет особой нужды в вашем таланте. Необходимы те качества, которыми обладает Келли, – неустанное внимание к своим обязанностям, глубокое знание инструментов своей профессии, скрупулезная забота о мельчайших деталях, глубочайшая преданность своей работе, своей команде и своему кораблю и тем, кто выше тебя в профессиональном смысле. Келли не нужна эйдетическая память, хорошая обычная память в сочетании с умом и порядочностью – вот все, что нужно для этой работы. И это все, что нужно мне от вас в центре управления.
– Да, сэр.
Астронавигатор помедлил.
– Я не хотел бы, чтобы мои слова звучали обидно, но нужно добавить еще вот что. Подобные необычные способности иногда сочетаются с вполне обычным, а то и неполноценным разумом – настолько часто, что психологи даже придумали специальный термин – «idiot savant»
