– Понятно. Не понимаю, почему они берут на работу таких людей.

Я не отвечал. Если он не понимал, что телепата нельзя нанять, как нанимают плотников, то я ему объяснять это не собирался.

Однако он настаивал.

– Вы можете что-нибудь сказать?

– По этому поводу мне сказать нечего, сэр. Только никто из этих троих не может работать больше трех-четырех часов в день, за исключением самых чрезвычайных обстоятельств. Если сейчас именно такой случай, я могу организовать все сам, не беспокоя понапрасну центральную контору.

Отвечать прямо Уркхардт не стал. Вместо этого он сказал:

– Организуйте лучшее возможное расписание вахт. Посоветуйтесь с мистером Истменом. – Капитан Уркхардт повернулся к выходу; в этот момент я заметил, какая невыразимая усталость написана на его лице, и мне вдруг стало его жалко. Во всяком случае, я не хотел бы поменяться с ним местами.

Вики снова вышла на связь в середине ночи, хотя Кэтлин и была недовольна. Кэтлин хотела поработать сама, но, по правде говоря, мы с ней, без участия Вики, переговаривались уже с трудом. Во всяком случае – при таком трудном тексте, как шифрогруппы.

Капитан не вышел к завтраку, а я опоздал. Оглядевшись, я сел рядом с Жанет Меерс. Теперь мы не сидели по отделам – у нас был один большой подковообразный стол, на остальном пространстве большой столовой было организовано нечто вроде гостиной, чтобы не выглядело так пусто.

Только я запустил зубы в бутерброд с поджаренным дрожжами, как мистер Истмен встал и постучал по стакану, привлекая внимание. Выглядел он так, словно не спал много дней.

– Тише, пожалуйста. Мне поручено зачитать вам заявление капитана. – Он вынул лист бумаги и начал: «К сведению всех членов команды. Согласно указанию Фонда далеких перспектив задание нашего корабля изменяется. Мы остаемся в окрестностях Беты Кита, ожидая рандеву с принадлежащим Фонду кораблем „Неожиданная находка“. Рандеву намечено приблизительно через месяц. Сразу после встречи мы прокладываем курс к Земле. Подписано: Ф. К. Уркхардт, командир корабля „Льюис и Кларк“».

Я был поражен. Ну тихоня! И все это время, пока я ругал его про себя, он уговаривал начальство вернуть нас на Землю. Понятно, почему он пользовался шифром; ты только попробуй заявить открытым текстом, что у тебя на корабле бардак, – увидишь, что тебе скажет команда. Такого, если есть хоть малейшая возможность, не сделает никто. Я даже простил ему недоверие к нам, психам, – что мы сохраним в тайне его переговоры; при таких обстоятельствах я сам себе не доверял бы.

У Жанет сияли глаза; они сияли, как у влюбленной девушки или у математика, только что придумавшего новое преобразование.

– Значит, они все-таки сумели! – произнесла она приглушенным голосом.

– Что сумели? – спросил я. Она явно принимала все это близко к сердцу; я и не догадывался, что ей так хочется домой.

– Томми, неужели ты не понял? Они сумели, сумели использовать на практике безотносительность. Доктор Бэбкок не ошибся.

– В чем?

– Неужели не понятно, ведь это очевидно. Какой корабль может попасть сюда за месяц? Ну конечно же, только «безотносительный» корабль. Тот, который перемещается быстрее скорости света. – Тут она нахмурилась. – Не понимаю только, почему это займет месяц. Это не должно занимать вообще никакого времени. Время тут вообще ни при чем.

– Полегче, Жанет, – сказал я. – Сегодня я плохо соображаю, не спал прошлой ночью. Почему ты говоришь, что этот корабль – как его там – «Неожиданная находка» – быстрее света? Это же невозможно.

– Эх, Томми, Томми… Ты подумай, будь это обычный корабль, чтобы встретиться с нами здесь, он должен был бы покинуть Землю больше шестидесяти трех лет тому назад.

– Ну, может, они так и сделали?

– Томми! Это же невозможно – потому что в то время никто не знал, что мы здесь окажемся. Как они могли это предвидеть?

Я поразмыслил. Шестьдесят три земных года тому назад… мамочки, это где-то в районе первого нашего пика. Похоже, что Жанет права, надо быть либо невероятным оптимистом, либо ясновидящим, чтобы послать в то время корабль с Земли для встречи с нами здесь и сейчас.

– Не понимаю я этого.

– Ну как же ты не понимаешь? Я же все тебе тогда объяснила, я помню это. Безотносительность. Ведь это как раз из-за вас, телепатов, и начались все эти исследования; это вы доказали, что «одновременность» – вполне допустимое понятие, а неизбежным логическим следствием этого было то, что пространства и времени не существует.

У меня начала болеть голова.

– Не существует? А тогда что же это такое – то, в чем мы сейчас, как нам кажется, завтракаем?

– Просто математическая абстракция, дорогой, и ничего больше. – Она улыбнулась, на лице ее появилась материнская нежность. – Бедненький сентиментальный Томми. Ты сильно это переживаешь.