космосе, погибла в попытке доказать, что их капитан ошибается, а какой-нибудь тип вроде меня – прав.

Быть правым – далеко не достаточно.

Тут я так расстроился, что был уже готов пойти к капитану и сказать ему, что я ошибался, и спросить, чем могу быть полезен. Но потом я сообразил, что не могу сделать даже этого, – он велел мне не выходить из каюты безо всяких «если» и «может быть». И если уж поддерживать капитана и с уважением относиться к его авторитету важнее всего остального, то мне оставалось одно – делать как велено и сидеть, не высовываясь.

Ужин опять принес Крис, на этот раз – почти вовремя. Поздно вечером динамики проорали обычное предупреждение, я лег, и «Элси» стартовал с Элизии. Но мы никуда не полетели, а просто вышли на орбиту, так как наступила невесомость. Спал я плохо, со мной в невесомости всегда так.

Проснулся я оттого, что корабль пошел с ускорением, небольшим, порядка половины g. Крис принес мне завтрак, но я не стал его спрашивать, что происходит, а сам он не рассказывал. Около полудня из динамика прозвучало: «Связист Бартлетт, явитесь к капитану». Только после повторения я понял, что это касается меня… тогда я вскочил, прошелся бритвой по лицу, окинул глазом форму, решил, что сойдет, и поспешил в каюту капитана.

Капитан поднял на меня глаза, и я доложил по всей форме.

– А, Бартлетт. По результатам расследования я пришел к выводу, что нет оснований для выдвинутых обвинений. Вы освобождены из-под ареста и можете вернуться к исполнению своих обязанностей. Зайдите к мистеру Истмену.

Он вернулся к своей работе, словно забыл про меня, и мне стало очень обидно. Я разрывался между святым чувством преданности кораблю, а значит, и его капитану, и не менее сильным желанием пнуть Уркхардта ногой в живот. Скажи он мне тогда хоть одно доброе слово – и, думаю, я был бы на его стороне, со всеми своими потрохами. А так мне стало очень обидно.

– Капитан?

Он снова поднял глаза:

– Да?

– Я думаю, вы могли бы передо мной извиниться.

– Вы так думаете? А я нет. Я действовал в интересах всего корабля. Однако, если уж вас это интересует, у меня нет к вам никаких претензий, и я не таю на вас зла. – Он снова занялся своими бумагами, показывая, что разговор закончен… как будто мои претензии и обиды, если таковые были, не имели ни малейшего значения.

Так что я вышел и отправился к мистеру Истмену. Похоже, больше делать было нечего.

В центре связи сидела Мэй-Лин, она была занята передачей какого-то шифрованного текста. Мэй-Лин мельком глянула на меня, и я заметил, какой усталой она выглядит. Мистер Истмен сказал:

– Привет, Том. Рад, что ты здесь, тебя очень не хватало. Ты можешь вызвать свою напарницу?

Хорошо, когда расписание вахт составляет телепат. Потому что другие люди, похоже, не понимают, что партнер на другом конце линии связи – не бестелесный дух. Ему нужно есть, спать, работать, заниматься семейными делами. И он не может быть постоянно на связи, ожидая, когда кому-то вздумается отправить ему сообщение.

– Это экстренное сообщение? – спросил я, глянув на гринвичские, а затем на корабельные часы. До связи с Вики оставалось по расписанию еще около получаса; может, она дома и свободна, а может, и нет.

– Возможно, не «экстренное», но как минимум «срочное».

Тогда я вызвал Вики, и она сказала мне, что согласна поработать.

Шифрогруппы, конопатая, сказал я ей. Так что будь готова включить свой диктофон на воспроизведение.

Он уже весь трепещет, дядя Том. Начинайте, как будете готовы.

Три битых часа мы гоняли туда и сюда эти шифрогруппы; по-моему, нет ничего более утомительного. Я решил, что это доклад капитана Уркхардта о том, что произошло с нами на Элизии или, еще вероятнее, повторный доклад, после того как ФДП затребовал более подробную информацию. Скрывать этот текст от меня смысла не было, я и сам все видел, так что шифровался он, видимо, для того, чтобы скрыть его от наших телепартнеров, до тех пор пока ФДП не решит его опубликовать. Меня такое положение вполне устраивало, не очень-то хотелось пересказывать маленькой Вики весь этот ужас и кровь.

Итак, мы работали, а тем временем вошел капитан и сел рядом с мистером Истменом. Краем глаза я заметил, что они готовят очередную шифровку; капитан диктовал, а Истмен работал на шифровальной машине. Мэй-Лин давно уже ушла. В конце концов Вики произнесла совсем уже усталым голосом:

Дядя Том, насколько срочна эта белиберда? Мама позвала меня на ужин полчаса назад.

Подожди секунду, сейчас узнаю.

Я повернулся к капитану и мистеру Истмену в неуверенности, кого лучше спросить. Поймав взгляд Истмена, я сказал:

– Мистер Истмен, насколько это срочно? Мы бы хотели…