– Обещаю.

– Луис, не оставляй сестру, ладно?

– Хорошо, мама.

– Эрико, отец и братья тебя любят, не стоит забывать об этом.

– Да, мама.

– Родригу, пожалуйста, помни – не все, кто окружают тебя, откровенны с тобой.

Родригу неожиданно шмыгнул носом, и на нем тут же скрестились все взгляды. И увиденное повергло семейство Даверт в изумление.

Родригу тоже плакал. Хотя раньше они полагали, что слезу способен из него выбить только сырой лук. Оказывается – нет. Не только.

Вальера милосердно отвела взгляд и улыбнулась дочери.

– Девочка моя… Лу, обещай мне, что будешь заботиться о своих детях так же, как я заботилась о вас?

– Клянусь, мама. Мам, мы найдем эту тварь, обещаю!

Вальера покачала головой.

– Лу, что это изменит? Для меня?

Лусия глубоко и шумно вздохнула, как это делают дети после плача. Вальера на миг прикрыла глаза, а потом посмотрела на Эттана.

– Тан, милый, мне бы хотелось поговорить с тобой. Одним. А потом со всеми детьми по старшинству.

– Хорошо, Вэль.

Вальере Тессани предстояли очень трудные часы. Но если уж сразу не умерла, то теперь спокойно уйти и не дадут.

Лусия все же разрыдалась, Родригу бросился ее утешать, свалил медный таз, Эттан рявкнул на него, вмешался Эрико…

За шумом никто и не заметил, как Луис спрятал за пазуху молитвенник в пронзительно-розовом кожаном переплете. Вальера же промолчала.

Внизу, в гостиной, Луис принялся раздавать указания.

– Родригу, давай к лекарям на Аптечную. Поднимай всех с постели, гони сюда, авось хоть одна клистирная трубка да и скажет что полезное. Ты у нас лицо сановное, облеченное доверием Преотца… справишься. Эрико, на тебе купцы. Наверняка знаешь, если кто-то торгует редкостями…

– Знаю. А ты?

Луис усмехнулся краем губ.

– А я пойду продавать душу.

У него было два дела. Ему надо было наведаться туда, куда не дошла мать. И… попробовать продать душу.

А вдруг возьмут?

Искать лавку с неприметной вывеской 'травы тетушки Мирль', Луису пришлось долго. В темноте улицы Тавальена были похожи на внутренности громадного чудовища, которое проглотило, поглотило и выпускать не собирается. Дома, казалось, меняли очертания и переходили с места на место, улицы окутывались туманом, скрывающим ориентиры, шаги тонули и терялись в сером мареве, и человек чувствовал себя потерянным ребенком.

Даже Луис поддавался этому настроению.

Впрочем, десяток проверенных людей за спиной быстро придавал уверенности.

Луис забарабанил по двери рукоятью кинжала.

Ответа пришлось ждать не слишком долго. Дверь распахнулась, тетушка Мирль выглянула наружу, и тут же была почти внесена внутрь.

За горло.

– Ну, здравствуй. Не ждала? Думала, что моя мать мертва? Ошиблась, стерва!

Испуг, метнувшийся в карих глазах, сказал Луису все необходимое. И мужчина крепче сжал пальцы, пока тушка не обмякла в его руках. Тогда Луис отшвырнул ее в руки своих людей и коротко бросил, не глядя назад:

– Обыскать дом.

Он и так знал, что Мирль сейчас увязывают, что ту колбасу, потом ее завернут в плащ и вывеут за город. Найдется, где ее допросить. Здесь не стоит – и грязно будет, и шумно…

Моожно бы воспользоваться пыточными Преотца, но…

Пока нельзя.

Пока Эттан Даверт не настолько прочно сидит на своем месте.

Мало ли кто, мало ли что, какие могут выплыть имена в процессе допроса…

За мать он эту суку в клочья порвет! Сам на куски резать будет – и улыбаться.