Пассажир соскочил с болотохода и помог забраться в решетчатый ящик между двух колёс.

— И правда, квёлый совсем, потный, липкий и трясёт его... Но нам некогда, мы волков ищем!

— Отвезём в избушку и мамке скажем, — уточнил во­дитель. — У нас опять волки тёлку порвали...

И больше уже не разговаривали. Болотоход на авто­мобильных камерах понёсся по мари, как по асфальту, и лишь мягко покачивался на зыбунах. Туман не позво­лял видеть пространство и определить, куда они едут с та­кой скоростью — всё неестественно быстро мелькало пе­ред глазами, отчего ломило переносицу и вызывало чих. Впрочем, это казалось теперь не важным, надо было пе­ретерпеть ледяной и мокрый встречный поток воздуха. И грело единственное слово — избушка. Сколько они так неслись по мари, неизвестно, однако Зарубин отме­тил, что эта чудо-машина затряслась на каменистой осы­пи и сразу же исчез туман. Потом болотоход выскочил на какой-то заросший просёлок, который уткнулся в не­кое подворье: вполне приличный домик под старыми еля­ми, крохотная банька и круглая клумбочка с увядшими, почерневшими от холода георгинами. Здесь и прекра­тилось мелькание, пассажир соскочил на землю, чтобы вынуть Зарубина из ящика. В это время над головами опять завыл вертолёт, причём низко, над самым лесом, и не надо было быть специалистом, чтобы определить, что это армейский фронтовой штурмовик, отчётливо на­рисовавшийся в дорожном просвете.

— «Чёрная акула»! — крикнул он.

Мужики переглянулись.

— Борута начудил, — хохотнул водитель. — Совсем худо парню...

— Но это же вертолёт! — воскликнул Зарубин. — Чёр­ный, военный...

— Ну и что?

— Зачем он летает?

— Дак принцессу ищут, — сказал пассажир. — Пошли в избушку, тебе в сухое тепло надо...

— У вас же на базе принцесса потерялась? — спросил водитель. — Или ты не слышал?

— Слышал, — признался Зарубин. — Но это совсем другой вертолёт! В МЧС не такие...

И осёкся, ибо хотел повторить ту глупость, что рас­сказывал ему Борута.

— Позвоню мамке, пусть пришлёт кого, — сказал во­дитель пассажиру и добавил уже Зарубину: — Извини, учёный, нам некогда с тобой возиться. А лихорадка прой­дёт.

— Ты багульником надышался, — добавил пасса­жир. — Ещё бы чуть, и таких бы картинок насмотрел­ся!.. Тебя же Борута привёл поглядеть на дивьё лесное?.. Туда теперь часто ездят багул понюхать. За деньги, меж­ду прочим. А тебя бесплатно угостили...

Он отвёл Зарубина в домик под елями, велел снять мокрую одежду, дал какую-то униформу — комбез и курт­ку, после чего уложил на диван и укрыл тулупом.

— Я печку затопил, лежи. Сейчас тепло будет.

— Спасибо, — пролепетал тот, наконец-то согреваясь.

— Только не спи, — предупредил пассажир. — Иначе глюки начнутся. Перетерпи немного. Мы в детстве тоже бегали; нанюхаешься, а потом орёшь по ночам...

Сказать, от чего орёшь, он не успел: с улицы позвали, потом заверещал двигатель, и болотоход умчался. При всём желании уснуть он не смог, вместо озноба теперь доставала головная боль, от которой было не открыть глаз — начиналась светобоязнь. Она накатывалась вол­нами, всякий раз вызывая мстительные чувства к Боруте, хотя Зарубин понимал, что мстить уже некому. Заманил, завёл на болото, зная про отраву цветущего багульни­ка, чтобы нанюхался и «мультиков» насмотрелся, как подростки-токсикоманы. Неожиданную месть придумал академик! Ещё неизвестно, что бы произошло, если бы до конца вынюхал этот «курс ароматерапии», не исклю­чено, потерял бы рассудок. Благо, нелёгкая занесла охот­ников за волками, иначе бы с головой погрузился в па­раллельный мир и видел бы вокруг только дивьё лесное...

Он точно помнил, что не засыпал даже на минуту, однако в какой-то момент услышал вкрадчивый голос у себя над ухом:

— Пей, дяденька, не бойся... Молоко помогает. Ты же знаешь, его бесплатно дают на вредном производстве. Особенно на лакокрасочном...

Зарубин понял, что в руках у него знакомый бидон­чик, и он уже выпил больше половины! А голос между тем продолжал звучать, больше напоминая сновидение:

— Тебя же на базе потеряли. Как принцессу! Ищут вез­де... Твой начальник Фефелов прилетел!

Потом они ехали на машине по невероятно тряской дороге — в голове отдавалось. И это был не сон.

— Отлежаться бы тебе, — Дива Никитична была за ру­лём. — Да боюсь оставлять у себя. Начнут искать — оты­щут мою избушку. А это моё последнее прибежище, где могу побыть одна. И так уже Недоеденный намекал, что знает... Как принцессу найдут и всё успокоится, ты при­ходи. Дорогу запомнил?.. Или давай я за тобой заеду?

Зарубин что-то ей отвечал, но невпопад, не понимая, что его приглашают на свидание. Буровил что-то про бо­лото, багульник, кажется, рассказывал про Боруту и чёр­ный вертолёт, потому что она смотрела на него участли­во и с сожалением. И увещевала ласково:

— Ничего, дяденька, это пройдёт. И глаза откроются, чтоб на свет смотреть...