— Не знаю, — подумал и искренне признался охото­вед. — На рыбе не проверяли... Но воды боится — зна­чит, рыбу не ест.

— Коты тоже воды боятся...

— А вот зелёный горох жрёт! И дерёт его со стручка­ми и ботвой.

— И сам придёт к базе?

— Если уже хохотал — значит, здесь бродит, — уве­ренно заявил охотовед. — Вчера ночью из-за реки явил­ся. По той стороне болтался. Хорошо, мы на полуостро­ве. Сегодня в бору смеялся, с нашей стороны.

Зарубин слушал его и ел: готовить мясо и рыбу, а так­же угощать на базе умели. Специально обученный егерь-прибалт подавал на зависть столичным ресторан- щикам и умел предлагать блюда, объясняя их составля­ющие и технологию, правда, по-русски говорил плохо. Особенно понравился салат из белых грибов в остром сливочном соусе.

— Так что, пора в засидку? — между прочим спросил Зарубин.

— Не торопись, собаки сигнал подадут, — заверил Недоеденный, вставляя ножку рюмки в растопыренные пальцы. — По целой ночи воют и орут который день. И Митроха заревёт обязательно.

— Кто такой?

— Завтра познакомлю, — скрывая горделивое отно­шение, сказал охотовед. — Протравочный медведь. Сам выкормил, уже восьмой год пошёл. Умнющий зверюга, чуткий, как человек, только не говорит. Вернее, пытает­ся сказать, но мы не понимаем.

— Олесь, скажи мне честно, — чокаясь, спросил За­рубин. — Ты в него стрелял? В так называемого йети?

— Стрелял, — признался охотовед и выпил. — Не в так называемого — в натурального. Фефелов сказал, с тобой можно откровенно...

— Шкуру снял? Или труп заморозил?

— Первый раз выстрелить не получилось. Страх, ото­ропь, потом руки затряслись, адреналин... К тому же он копия человека, только мохнатый и ростом метра четыре.

— А во второй?

— Во второй жиганул из манлихера. Там пуля в па­лец... Встряхнулся, засмеялся и ушёл.

— Может, промазал?

Недоеденный возмущённо вскочил, но быстро опом­нился.

— Вчера мы залпом долбанули, в четыре ствола, — сказал просто, с достоинством и посмотрел на часы. — 11римерно в это время, с надвратной башни. Только при­сел и вроде бы выматерился...

— Если матерится на русском, уже хорошо. Что по­том?

— Встал, головой потряс и ушёл! По сосняку, как по траве... То есть попадание было!

— А правда, он губернатора по лысине погладил? — вспомнил Зарубин.

Костыль выругался и недовольно мотнул головой.

— Ну, туземцы!.. Кто доложил? Баешник? Слух уже запустили!.. В общем, да, погладил, но это между нами.

— Говорят, у него после этого волосы начали расти.

— Начали, но по другой причине.

— Денег на культуру не даёт?

— Мазь ему из Индии привезли!

Зарубин глянул на волосатого охотоведа, однако ОТ шутки удержался.

— Сегодня леший что-то опаздывает, — ухмыльнулся он. — Или спонтанно приходит, когда вздумается?

— Обычно с сумерками выползает...

— Говорят, лешачиха?

— Если надо лешачиху, — с намёком проговорил Ко­стыль, — будет на выбор. Только дать три зелёных свистка.

— Это ты о чём? — прикинулся Зарубин.

— Да всё о том же, нашем, мальчишеском...

— А Дед Мороз бывает?

Костыль его осведомлённость оценил и сразу стал се­рьёзным.

— Мы сначала на него и подумали, — признался не сразу. — Решили, он пакостит... Отловили, в клетку заперли и продержали двое суток. А йети всё равно хо­дит! Ещё наглее стал... Артист на нас в областную про­куратуру жалобу накатал! Незаконное лишение свободы. Разбирательство идёт...

— Он вроде бы отмороженный...

— Прикидывается! В роль вошёл, вздумал весь дед- морозовский проект под себя взять. А знаешь, какие там деньги крутятся?.. Да ещё в снегурках своих запутался. Его и пнули из Великого Устюга. Мы с ним намаемся... Но сейчас главное — от йети избавиться!