квартиру, а потом, не оборачиваясь, замечает:
– Уже собаку завел? А говорил, не любишь собак.
– Она не моя, временно взял, – отвечаю я, но она уже не слышит.
Дверь в спальню захлопывается и запирается. Закипаю от такой явной демонстрации неуважения. Это же был наш дом, какое-никакое семейное гнездышко, и я вообще-то пару дней назад мыл полы! Ловлю себя на желании ворваться к ним и высказать, что думаю, но беру себя в руки. Яна – мамина дочка, и им только дай повод, схавают вдвоем и не подавятся.
Иду в ванную приводить себя в порядок, – не хочу им мешать собирать вещи, да и при теще общаться с Яной нет никакого желания. Остервенело чищу зубы, вспоминая, как мне некомфортно всегда было с ее мамой.
Наталья Сергеевна, на словах поддерживая выбор дочки, молчаливо всегда была против. Это чувствовалось и в ее ядовитых шуточках на мой счет, и в Янкином поведении после того, как она навещала родителей, и в тещином общении со мной. Она словно снисходила до меня, всем своим видом показывая презрение. Помню, как с цветами заходил к ним за Яной и слышал, как будущая теща кричит: «Яна, там опять этот! На этот раз веник принес!» Я всегда для нее был «этим». «Веник» небрежно кидался на полку для обуви, а мне не предлагалось даже войти в дом. Так и ждал вечно Янку на лестнице, пока не поженились. Свадьба выдалась не самая роскошная и без медового месяца, и в этом ее мама (да и Яна, скорее всего) тоже винила меня.
Снова чувствую это зверское чувство голода, видно, сказывается незавершенная перестройка тела. Приказываю Ричи сидеть, а сам выхожу из ванной. Жена с тещей уже переместились на кухню – роются по шкафам, полкам, закидывая в баулы сковородки, посуду, кастрюли.
– Гляди, Ян, это же я вам дарила котелок! Хороший котелок, как новый! – приговаривает Наталья Сергеевна. – О, греча! Непросроченная, забираем…
У меня слегка отнимается дар речи. На корню давлю в себе желание как-то зло пошутить или высказаться об их мелочности. Пусть забирают. Стоит мне об этом подумать, вижу, как Наталья свет Сергеевна открывает холодильник и вытаскивает привезенный вчера Кирой десяток яиц и близоруко рассматривает, определяя срок годности.
– Уоу-уоу, полегче, Наталья Сергеевна! Это мои яйца! – через мгновение я сожалею об этом, потому что подключается Яна.
– А у тебя есть яйца? Ты себе льстишь, Панфилов!
– На чужое не претендуем! – надменно произносит теща и небрежно бросает коробку с яйцами назад.
– Спасибо, вы очень добры, – машинально отвечаю, а сам пытаюсь отвлечься, рассматривая инфу о теще.
Беру старую хозяйскую кастрюлю, не прошедшую тещин отбор:
– Вы ее не возьмете?
Она не снисходит до ответа. Набираю в кастрюлю воду, закидываю туда шесть яиц и ставлю на огонь.
Наталья Сергеевна прихватывает блендер, тостер и смотрит, мысленно взвешивая стоимость, на микроволновку.
– Печка наша?
– Нет, мама, от арендодателей.
– Ну и пусть ее, – теряет интерес теща и, волоча баул по полу, выходит из кухни.
– Мам, подожди! – окликает ее Яна, держа в руке средство для мытья посуды. – «Фейри». Это я купила!
– Кидай, в хозяйстве все пригодится! – радуется находке теща.
Я уже устал удивляться. Конечно, я подмечал в Яне некоторую прижимистость, экономность, но чтобы до такой степени…
В кармане вибрирует смартфон. Отвечаю:
– Да! Да, это я, слушаю.
Чувствую, как они затихли в зале, навострив уши.
– Филипп, меня зовут Дарья, – тараторит женский голос в трубке. – Вы проходили собеседование в нашей компании «Ультрапак». Сообщаю вам, что ваша кандидатура одобрена и мы готовы принять вас на испытательный срок. Вы готовы выйти на работу завтра?
– Панфилов! – орет из зала Яна. – Псину свою убери, нам в ванной надо еще все проверить!
– Да, готов! – отвечаю в телефон, а потом, прикрыв его ладонью, отвечаю жене: – Сейчас!
– Хорошо. Адрес вы знаете, будьте на рабочем месте к восьми ноль-ноль. Захватите…
В кухню вламывается теща:
