хотелось, чтобы Уэс увидел, что творилось у меня в голове по вине Оуэна.

– От Агаты есть новости? – спросил он. – Насчет разрывов?

Кофе тотчас встал мне поперек горла. Я попыталась его проглотить.

– Пока нет.

– Не беспокойся, – сказал он, неверно истолковав мою тревогу. – Она найдет того, кто это делает, кем бы он ни был.

Мы дошли до двери с отметкой, сделанной зеленым мелом.

– Как ты спала? – спросил он. – Я скучал по твоей кровати.

– Она по тебе тоже скучала, – ответила я, пока он открывал дверь. В отличие от дверей, которых больше не существует во Внешнем мире, тех, что скрываются в трещинах и складках, за этой дверью виднелась не темнота, а кампус. Школу можно было разглядеть, даже находясь в Коридорах. Я выглянула и осмотрела лужайку, проверяя, не видно ли где серебристых волос Оуэна. Я ничего не заметила, но это вовсе не означало, что его там нет. А я не могла допустить, чтобы он увидел Уэсли рядом со мной.

– Ты идешь? – спросил Уэс.

Я достала из кармана список, притворившись, будто почувствовала, что на бумаге появляются буквы.

– Еще один, – вздохнула я и бросила взгляд через плечо. – Иди вперед.

Уэс помедлил, но потом кивнул и, перешагнув порог, ступил на траву. Я закрыла дверь и досчитала до десяти, двадцати, тридцати… затем открыла ее своим ключом и побежала прямиком к спортивному центру. Я думала, что увижу желтую ленту вокруг места преступления, но везде царила тишина. В холле с трофеями не было ни души. Я подошла к двери склада и затаила дыхание, приготовившись к жуткой сцене. Но когда я заглянула через стекло, у меня перехватило дух. Я распахнула дверь и нажала все три выключателя. Яркий свет залил помещение, но от погрома не осталось и следа: ни перевернутых полок, ни разбросанного инвентаря, ни пятна крови на полу. Всюду царил безупречный порядок. Единственным свидетельством того, что вчера тут что-то произошло, была дверь в бездну, притягивающая и одновременно отталкивающая взгляд.

– Я подумал, что лучше все здесь подчистить.

Я развернулась и увидела Оуэна. Он стоял, привалившись к стене и сунув руки в карманы.

– Доброе утро.

Мои руки сами собой сжались в кулаки. Увидев его, я испытала облегчение, и это меня раздосадовало. С прошлой ночи я боялась этой встречи, но все же мысль, что его тут не окажется, страшила меня еще больше. Теперь же, когда он здесь, нужно сообразить, как вести себя дальше. Я должна расправиться с ним как можно скорее, но сейчас на языке крутились вопросы, которые всю ночь не давали мне покоя.

Оуэн вынул нож.

– Все еще хочешь бороться со мной?

Я помедлила, переводя взгляд то на блестящее лезвие, то на его лицо. Нет, кулаками мне его не победить. Я нехотя разжала руки.

– Значит, готова выслушать? – он удивленно выгнул бровь.

– Ты сказал, что можно будет жить без вранья, – начала я. – Как?

Оуэн улыбнулся и убрал нож в ножны.

– Разве это не очевидно? – изобразил он фальшивое изумление. – Твоя жизнь полна тайн и лжи, потому что и сам Архив таков. Ты живешь в тени, потому что Архив живет в тени. – Его синие глаза блестели от возбуждения. – Я же собираюсь вытащить Архив из пыльной тьмы на яркий свет. Собираюсь явить его миру, которому он якобы служит.

– Как?

– Открыв двери, – он широко развел руки. – Выпустив Архив и впустив мир.

– Мир не сможет даже увидеть эти двери, Оуэн.

– Потому что все забыли, как это делается. Весь мир носит повязку на глазах. Но мы ее снимем, глаза снова научатся видеть. Жизнь станет другой. Им придется изменить жизнь.

Я покачала головой.

– Настало время перемен, Маккензи. Сейчас кругом бардак, но эпоха тайн должна закончиться. И мир привыкнет, и Архив. Так должно быть. – Его брови нахмурились, глаза потемнели. – Подумай о том, чего стоили нам секреты Архива. Истории срываются только потому, что просыпаются в ми-ре, который им незнаком. Они поддаются панике, смятению, страху. Но если бы Архив не был засекречен, если бы каждый знал, что ждет его после смерти, то никто и не боялся бы. Они избавились бы от своих страхов и все осознали. И тогда если они проснутся, то уже не станут срываться. Бен бы не сорвался. Регина бы не сорвалась. Никто бы не срывался.

– Прежде всего, Истории не должны просыпаться, – заметила я. – И то, что ты предлагаешь – массовое пробуждение – это безумие для живых и мертвых. Отряд выследит тебя, ты и начать не успеешь.

– Не выследит, если они будут со мной заодно, – он шагнул вперед. – Думаешь, ты одна, кого мучают сомнения, Маккензи? Одна, кто чувствует себя в