объятиях – таких тесных, что я чувствую каждую бамбуковую планку ее корсета.

Как так? Вчера она рассердилась на меня за то, что я участвовала в отборочном раунде, значит, сейчас вообще должна быть в бешенстве. Может, это все работа на публику? Сидни хочет показать, как поддерживает лучшую подругу? Но вряд ли кто-то поверит после того, как она у всех на глазах предала меня с Мэтью. Сидни отпускает меня и смотрит на Иэна. Обняв меня одной рукой, другую он поднимает в церемонном приветствии.

– Я знаю, кто ты! – восклицает Сидни. – Мы все знаем. А видели раунды гран-при в Чикаго? Один парень плавал в рыбьих кишках.

Она указывает на Джейка, невысокого парня, и тот поворачивает к нам экран планшета. На экране кто-то барахтается в чем-то непонятном, и я почти чувствую запах тухлой рыбы. Ролик заканчивается, на экране всплывает реклама. Это фото девушки, которая тоже плавает в чем-то противном, только оно зеленого цвета, и участница явно задыхается. Ее сменяет фото другой девушки с двумя хвостиками и в вампирской футболке – она отступает от двух надвигающихся на нее девиц в блестящих обтягивающих шортах. О господи.

Я указываю на экран.

– Поверить не могу, что они используют мое фото в рекламе игры!

Сидни ужасно смешит моя реакция.

– Придется поверить! Ребята, а что вы здесь делаете? Игра окончена? Или вы решили больше не рисковать? Не участвуете в розыгрыше гран-при? А в Колорадо они только начали.

Рука Иэна сдвигается вниз и сжимает мою талию – и это не ускользает от внимания Сидни.

– Мы сейчас вроде как в режиме «поживем – увидим». Кстати, грим у тебя просто фантастический.

Она проводит рукой по щеке.

– Да, Ви очень талантлива.

Он на секунду прижимается лицом к моим волосам.

– Да, очень.

Сидни наклоняет голову набок, будто плохо расслышала.

Какая-то часть меня хочет насладиться этим моментом, но другая мечтает только об одном: побыстрее покончить со всем этим. Сейчас же! Готова не готова, но я открываю рот.

– Э-э, Сид, нам надо поговорить.

Как бы мне хотелось сказать ей, что это часть игры!

Она хмурится.

– Например, о том, почему ты решила дальше играть в НЕРВ? Мне кажется, я понимаю. – Она подмигивает Иэну. Да что это с ней? Она что, думает, я смогу за нее словечко замолвить, когда она будет пробоваться для игры в следующем месяце?

Иэн игнорирует ее и достает телефон, как будто ему нужно проверить сообщения. Кидает на меня взгляд и посылает воздушный поцелуй, ни разу, ни на секунду даже не покосившись на Сидни. Мне кажется, я влюбилась.

Сидни стоит с ничего не выражающим лицом. Интересно, ее вообще хоть когда-нибудь игнорировал парень?

– Так вот, Сид… – говорю я.

В глубине театра грохает дверь.

Томми решительным шагом входит через главный вход. Его глаза нацелены на меня, как лазеры.

Меня охватывает чувство вины. Я неуверенно машу ему рукой. Что он здесь делает?

Он поднимает к лицу серьезного вида камеру. Прицепленный к ней микрофон в муфте торчит, как рог у носорога. О боже, он наш официальный Зритель!

Я поворачиваюсь к Иэну, но он уставился в свой телефон с выражением полного шока на лице. Потом сглатывает и говорит:

– Просто скажи ей все, что должна. Быстро.

Я прочищаю горло и говорю Сидни:

– Я согласилась пойти на раунды в прямом эфире из-за того, что обиделась на тебя.

Она прижимает руку к груди.

– На меня?

Мне ее даже жаль. Наше с Иэном поведение наверняка ломает ей все шаблоны.

Томми останавливается рядом – так что мы с Сидни оказываемся в кадре, под микрофоном. Красный огонек на камере пульсирует, как сердце.

Сидни щурится.

– Что это ты делаешь, Томми?

Он прижимает палец к губам.

Я хватаю Сидни за руку.