она, как правило, всегда настаивает на своем. Если мы злимся друг на друга, она ведет себя как на телешоу, кричит, топает ногами, а я молчу. Но мы всегда миримся. И мы ни разу не ссорились из-за парня. – Я не добавляю, что дело не в этом. Сидни всегда заполучит любого парня, какого только захочет, не важно, кто там что думает.

– Похоже, она очень избалована. Не знаю, что это за тип, из-за которого вы поссорились, но мозгов у него явно нет.

Я смеюсь. Интересно, будет ли Мэтью ревновать, если я приду с Иэном? Так ему и надо! Нечего было кокетничать со мной весь этот месяц. Сидни поймет мое желание проучить его. И она наверняка зауважает меня, если я потребую у нее ответа, все-таки она закрутила роман с парнем, который нравился мне. И пусть даже это будет чересчур драматично – подумаешь, велика важность! Опять же, драма – это ее стихия, верно? Может, сегодняшний вечер станет поворотной точкой в нашей дружбе. Может, нам уже пора дружить несколько более на равных.

Перед глазами у меня встают отцы-основатели, требующие справедливости, и я говорю:

– Окей. Давай сделаем это.

Он запускает мотор.

– Ви, Ви, Ви, – напевает он, сузив глаза, – это ви… ви…ви…

– А дальше?

Он бросает на меня взгляд, проникающий в самые глубины моей души.

– Ви… ви… ВИликолепна. Вот вИликолепная Ви.

Эти «в». Эти губы.

– Ты сам вИликолепен.

На светофоре он притягивает меня к себе и доказывает свое вИликолепие. Загорается зеленый, машины позади нас сигналят.

И вот мы на парковке – гораздо быстрее, чем я ожидала. Здесь не меньше десяти автомобилей, но машины Томми среди них нет. Надеюсь, если он все еще смотрит, то поймет. Ну откуда мне было знать, что НЕРВ подкинет такое задание? Вообще, если подумать, что в этом испытании такого интересного для зрителей? Все равно ведь случайным Зрителям на капустник не попасть. Мисс Сантана в момент выпрет любого чужака, пробравшегося на вечеринку. Может, НЕРВ сочинил целую сагу на тему того, как мне нравится Мэтью? Но мне теперь и Иэн тоже нравится. Зрители, наверное, подумают, что перед ними любовный треугольник. Странновато это будет, конечно, учитывая, что Иэн сам же и будет все снимать, но, если НЕРВу угодно тратить на это свои деньги, мне-то что?

Хотя, если подумать… Теперь, когда мы на месте, меня вновь одолевают сомнения – что будет, когда Иэн увидит Сидни? Еще ни разу парень не обращал на меня больше внимания, чем на нее. Что, если он просто с этим не справится?

Иэн заглушает двигатель.

– Дождь вроде стих. Побежали внутрь, пока он опять не припустил.

Времени хорошенько все обдумать у меня нет. И чем больше я буду думать, тем больше вероятность, что я струшу. А меня это уже так задолбало! Я прикусываю нижнюю губу, чтобы она стала алой и пухлой – макияж бедной девушки. Мы натягиваем пиджаки над головами, вылезаем из машины и бежим под моросящим дождем.

– Твой выход, красавица, – говорит Иэн и берет меня за руку.

Я пытаюсь улыбнуться, делаю глубокий вдох. И еще один.

Да уж, мой выход.

Мы входим через главные двери зрительного зала и вытираем мокрые лица, прежде чем двинуться дальше. Громко звучит танцевальная музыка, раздаются взрывы хохота. Когда мы входим в главный зал, Сидни, все еще в корсете, затянутом так, что большинство смертных уже умерли бы от удушья, порхает по сцене в сопровождении мужской части труппы. Вот они исчезают за полупрозрачным занавесом, который придумал Томми, а я помогала расписывать. В зависимости от освещения этот задник становился то альпийским лугом, то суровым интерьером камеры для допросов. Сейчас это лужайка, а Сидни – самая яркая бабочка на ней.

Я закутываюсь в пиджак, как в кокон, и наблюдаю за Иэном. Тот смотрит на актеров. Мне показалось или его взгляд следует за Сидни?

Мы встречаемся глазами, и она спрыгивает со сцены.

– Ви-и-и! Мы за тебя болели! – несмотря на десятисантиметровые каблуки, она мчится вниз по проходу и чуть не сшибает меня с ног, душа в