– Нет уж, поговорим сейчас. Для чего ж еще камеры, как не для этого. – Уперев руки в бедра, она возвышается надо мной на добрых пятнадцать сантиметров – благодаря этим дурацким шпилькам, которые я сама подобрала к ее костюму!

Весь театр замолкает. Я оглядываюсь кругом и вижу лица, наставленные на меня телефоны, взгляды, готовые судить. Черт. Как же я облажалась. Сидни стоит передо мной, стройная, прекрасная, ослепительная. Все так, как хочет она, – как всегда.

– Я жду объяснений, Ви! – Она притопывает ногой.

Кажется, все вокруг приняли эту же позу. Честное слово, они тоже притопывают. Вокруг меня сгустилась обвиняющая атмосфера. Опять я никто, выскочка, вот только теперь мое незавидное положение видят тысячи зрителей, и за занавесом его больше не спрячешь.

Время, кажется, остановилось. Как мне перемотать его назад, к тем сладким моментам в машине Иэна, до того, как он стал свидетелем этого чудовищного унижения? Как жаль, что Томми тоже на меня злится. Если кто и может изобрести машину времени, так это только он.

Я взмахиваю правой рукой, чтобы привлечь внимание Сидни. Она смотрит на руку, и я показываю знаками: «Прости. Правда. Отпусти меня, ладно?»

Сидни следит за моей рукой, и ее взгляд смягчается. Сжалится ли она надо мной? Она же должна понимать, почему я подумала то, что я подумала, и почему сделала то, что сделала! Кто знает меня лучше всех? И всегда готов защитить?

Затаив дыхание, я снова показываю: «Пожалуйста».

Ее подбородок взмывает вверх.

– Ты должна передо мной извиниться. Прямо сейчас.

Я же только что извинилась на языке знаков. Она что, хочет меня публично унизить? Ну конечно, хочет. Это месть. И когда все успело зайти так далеко? В груди становится горячо.

– Мне надо идти.

Ее глаза впиваются в мои.

– Опять? После того, как ты меня предала и высказала свое взвешенное мнение насчет моей игры? – Она качает головой. – Тебе надо было поговорить со мной сразу после спектакля. Не перед камерой. А ты даже с родителями не поздоровалась.

У меня перехватывает дыхание.

– С родителями?

Она прищелкивает языком.

– Да. Они так тобой гордились. Пока не узнали, что ты исчезла, ни слова никому не сказав. Молодец, Ви.

Перед глазами встают лица родителей. Им было очень непросто выпустить меня из поля зрения сегодня вечером. И мне так хотелось показать им, что беспокоиться не о чем! Как я могла так их подвести? И как Сидни могла приплести их сейчас? Это самое кошмарное испытание. Если бы я не подписалась играть в НЕРВ, я была бы рядом с родителями и они бы знали, что все в полном порядке, как раньше. Слезы разочарования и гнева текут по моим щекам.

Иэн делает шаг вперед.

– Ну что, уроды, теперь довольны? – Он без предупреждения прыгает к Джейку и выхватывает у него планшет.

– Вырубай эту штуку, пока я тебе не двинул.

Я беру Иэна за руку.

– Джейк нормальный.

Иэн стряхивает мою руку и дышит ему прямо в лицо:

– Пошел отсюда, недомерок.

Джейк отшатывается назад, кажется, он вот-вот заплачет. Он чуть не падает, споткнувшись о кресла, отступая к сцене, к остальным.

Иэн хватает меня за руку.

– Пошли.

Я не хочу быть с ним заодно, когда он ведет себя вот так. Но оставаться здесь, когда все пялятся на меня, как на преступницу, – это еще хуже.

Когда мы проходим мимо Томми, он убирает камеру. Под глазами у него залегли тени.

– Еще одно прекрасное представление.

Я кидаю на него гневный взгляд.

– Надеюсь, они неплохо вознаградят тебя за операторскую работу, Томми.

Он бормочет, теребя шнур:

– Я получил, что хотел.

Что-то заставляет меня остановиться на секунду и сказать:

– Слушай, просто чтобы ты знал… Когда я с тобой говорила, я и правда думала, что покончила с игрой, но они предложили мне такое интересное