Она не могла говорить. Только смотрела на меня, все понимая, а потом упала мне на колени. Мертвая.

Мне казалось, будто брат пересказывает мне свой страшный сон. Я прижала его к себе, баюкала, сидя рядом с ним среди убожества и грязи. Из-за угла дома выглянули встревоженные Берди и Паулина, но я махнула рукой, чтобы ушли. Мой старший брат, мужественный воин, рыдал в моих объятиях. В промежутках между плачем и приступами оцепенения он рассказал мне обо всем, перечисляя каждую подробность, не в силах отделить важное от незначительного. Она была в синем платье. В то утро она заплела косы и уложила их вокруг головы. Ребенок уже шевелился. Они направлялись к тетушке Греты. Всего час езды от имения ее родителей. Ее сестра со своей семьей ехали в другой карете за ними следом. Они собирались перекусить. Всего час езды, повторял он, как в бреду. Один час. Все случилось среди бела дня. Среди бела дня. Они как раз подъехали к мосту из Четсворта до Бриарглена, когда раздался страшный шум. Вальтер услышал крик возницы, громкий удар, и вдруг карета накренилась. Он хотел выйти и посмотреть, что случилось, когда послышались новые звуки – это в стенки кареты со свистом ударялись стрелы. Он мгновенно обернулся к Грете, чтобы закрыть ее, но поздно.

– Они явились, чтобы разрушить мост, – говорил Вальтер. Жуткая сцена, казалось, опять и опять проносилась перед его расширенными от ужаса глазами. – К несчастью, мы оказались там как раз, когда они этим занимались. Возница закричал на них и был убит. А перед тем, как ускакать, они осыпали нас градом стрел.

– Кто, Вальтер? Кто сотворил такое?

– Я отвез ее назад, к родителям. Я знаю, она хотела бы поехать туда. Я отвез ее, Лия. Я обмыл ее. Завернул в одеяло и держал на руках. Ее и дитя. Я держал ее два дня, а потом ее у меня забрали.

– Кто это сделал?

Вальтер услышал, его глаза снова стали осмысленными, а рот недовольно искривился, как будто упрекая, что я его не слушаю.

– Я должен идти.

– Нет, – шепнула я тихо, стараясь успокоить брата. – Нет.

Я убрала волосы у него со лба и осмотрела рану. Вальтер так и не объяснил, где поранил лоб, хотя в таком состоянии, скорее всего, и вообще этого не заметил. Вальтер отвел мою руку.

– Я должен идти.

Он попытался встать, но я решительно усадила его обратно, на тележку.

– Куда ты пойдешь в таком…

Брат оттолкнул меня с такой силой, что я упала.

– Мне нужно идти! – выкрикнул он. – В свой отряд. Я должен их догнать.

Я бежала следом, умоляя его остановиться. Я висла у него на руке, просила задержаться хоть ненадолго, дать обработать раны, постирать окровавленную одежду – Вальтер как будто не слышал. Он взял под уздцы своего коня и вывел из конюшни. Я кричала. Я цеплялась. Я пыталась вырвать у него поводья.

Наконец, он заметил меня. Повернулся, схватил меня за руки, потряс и стал кричать:

– Я солдат, Лия! Я больше не муж! Не отец! Только солдат!

Этот неистово кричащий свирепый мужчина показался мне чужаком – но вдруг он словно очнулся, прижал меня к груди и разрыдался, уткнув лицо в мои волосы. Я с трудом дышала, хватка была так сильна, что у меня чуть не треснули ребра.

Отпустив меня, он повторил: «Мне нужно идти».

А потом ушел.

И я знала, что нет ничего, что бы могло остановить его.

На то, чтобы выносить мечту, могут уйти годы. Чтобы ее разрушить, достаточно и секунды. Я сидела у стола, держа в руках осколок разбитой мечты Вальтера. Вокруг сидели Гвинет, Берди и Паулина.

Я уже рассказала им все, что узнала. Перебивая друг друга, они пытались убедить меня, что Вальтер оправится и все с ним будет хорошо, что ему необходимо погоревать какое-то время, что-то еще – я даже не слышала их слов. Вместо этого у меня в голове бился крик брата. Стрела попала ей прямо в горло.

Их голоса звучали мягко, успокаивающе, они изо всех сил старались помочь мне, утешить. Но разве могло быть все хорошо у Вальтера? Теперь? Грета мертва. С открытыми глазами она упала ему на колени. Вальтер ускакал отсюда не как солдат, а как человек, потерявший рассудок. Он не собирается догонять свой отряд – он отправился мстить.

Гвинет погладила меня по руке.

– В этом нет твоей вины, Лия, – скала она, точно прочитав мои мысли.