– А папа и мама?

– Что папа и мама? – не понял Страус, подбрасывая в костер ещё одну веточку.

– Мы ведь уехали на «футболку», бросили велосипеды и исчезли, – медленно, как маленькому, объяснила Ириска. – Сейчас уже глубокая ночь, и папа с мамой, наверное, с ума сходят от страха.

– Не сходят.

– Но ведь прошло много времени!

– Здесь свои законы.

– Здесь – это в Прелести? – тут же спросила девочка.

– Да.

– И какие тут законы?

– Не перебивай меня.

– Это первый?

– Это – главный! Ты хочешь слушать?

– Да.

– Тогда молчи. – Хиша многозначительно посмотрел на маленькую спутницу, убедился, что она пока не собирается болтать, и продолжил: – Самоцветный Ключ имеет замечательную особенность: он вернёт тебя туда, куда ты захочешь, и в тогда, в когда ты захочешь. Если правильно выберешь время и место, то никто не заметит, что вас не было в мире людей слишком долго. Вы просто вернётесь с «футболки» и пойдёте ужинать. Как всегда.

– Как такое может быть?

– Волшебство, – развёл крыльями Хиша. – Оно всё объясняет.

– Я и забыла, что нахожусь в другом мире.

– В Прелести.

– И разучилась колдовать.

– К сожалению, – добавил Дикий.

– Да…

Ириска прекрасно понимала, что нового друга пугает беспамятство, в которое её погрузил злой Захариус, понимала, почему он беспокоится, и изо всех сил старалась вспомнить хоть что-нибудь, но пока не получалось. И от этого девочка расстраивалась ещё больше.

– Что будем делать? – тихо спросила она только для того, чтобы не заплакать.

– Неподалёку есть Щебетание, – опять непонятно сообщил Хиша. – Мы с Уди как раз двигали в него, когда увидели цирк.

– Зачем?

– Надеялись найти помощь. Ну и вообще: хотели поговорить с феями, послушать, что они обо всём этом думают.

В действительности получилось не «опять непонятно», а очень даже непонятно. Слова, которые произносил Дикий, отказывались складываться в осмысленный текст.

– Щебетание – это процесс, – произнесла Ириска, строго глядя на Страуса.

– И что?

– А ты сказал, что это место.

– Когда дойдём – сама поймёшь, – пообещал Дикий и широко зевнул, деликатно прикрыв клюв правым крылом. – Что-то я устал.

– Хорошо, ты устал и хочешь спать, – согласилась Ириска и поправила рваное одеяло, в которое её укутала птица. От реки тянуло холодом, и если бы не костёр, у девочки давно бы уже зуб на зуб не попадал. – Но перед сном ты расскажешь мне о Прелести.

– Это ещё почему? – взвился Страус.

– Или сказку. – Маленькая фея улыбнулась. – Мне нужно рассказывать на ночь сказки, тогда я лучше сплю. Вот папа всегда рассказывает сказки. Но папа остался дома… – Она шмыгнула носом. – Так что сказка с тебя, пернатый.

– Я не умею рассказывать сказки, – растерялась птица.

– Тогда расскажи о Прелести.

– Почему?!

– Потому что тогда я не усну и буду тебя спрашивать, спрашивать и спрашивать…

– Э-э… – Хиша вдруг подумал, что утром ничего не изменится, Ириска останется такой, какая есть, и загрустил. – Что именно рассказать?

– Всё, – не стала скромничать девочка. – Я ничего не помню.

– Всё так всё. – Страус решил согласиться, потому что маленькая фея очевидно засыпала. – Прелесть – это…

– Всё хорошее?