мчались на его заморенном жеребенке, а тот прямо во время скачки превращался в могучего жеребца с глазами цвета расплавленного золота, а сам Ютланд держал ее крепко-крепко…

– У тебя это не займет много времени, – заверила она.

Он хмыкнул.

– А ты знаешь, что нужно закончить?

– Нет, – ответила она честно, – но в тебя верю! Думаю, ты хороший не только начинатель, но и заканчиватель!

– Спасибо, – буркнул он. – Хотя вообще-то еще и не начинальничал.

– Тогда…

– Но уже пообещал, – уточнил он.

Она захлопнула рот, подумала с заверила с твердостью:

– Мы справимся! Вдвоем быстрее, если ты еще не знал.

Он посмотрел на нее с подозрением.

– Ты даже не знаешь, что пообещано!

– Тебе все по плечу, – заверила она таким голоском, что Ютланд ощутил, как плечи у него тут же раздвинулись, а грудь потяжелела под добавочным пластом мускулов. – Я помогу, ты же мой мужчина! А я твоя верная женщина.

Он возразил несколько нервно:

– Я пока что ничей.

– Ничьим быть плохо, – сказала она. – Это значит никому не нужный. А ты очень нужен мне! Мне без тебя холодно и страшно.

Он окинул ее придирчивым взглядом, стараясь смотреть так, как должен настоящий мужчина, для которого жизнь в борениях и свершениях, а женщины где-то на последнем месте в коротких перерывах между великими подвигами.

– Не надо было покидать защищенный дворец, – обронил он. – Здесь ты в опасности.

– Ютланд, – возразила она, – с тобой мне защищеннее, чем в любом дворце! Пусть там окружает стража в сто тысяч воинов, но ты самый надежный человек на свете!

Он взглянул на нее мрачно, в надежности не очень-то уверен, а в своей человечности, что постоянно отступала под натиском дивьего начала, тем более.

– Хорошо, – сказал он строго, – но ты должна слушаться меня без всяких споров!.. Что скажу, то и делаешь. Поняла?

– Да, Ютланд, – ответила она послушно. – Как скажешь, Ютланд!.. Тебе виднее, Ютланд!.. Я ж такая послушная, сама себя не узнаю!

Он посмотрел с подозрением, что-то слишком послушная, точно какая-то хитрость, женщины все и всегда хитрят, у них натура такая, но ладно, он проследит, а если что, то сразу…

Она как будто прочла его мысли, сказала поспешно:

– Ютланд! Я давно не та, что была!..

– А какая?

– Я не капризная, – заверила она, – и не противная, какой была, знаю!.. Я сейчас послушная, с тобой не спорю…

– Точно? – переспросил он.

Она запнулась на миг, но тут же сладко заулыбалась и сказала подлизывающимся голоском:

– Только иногда уточняю, насколько я тебе послушная!.. Что значит не просто послушная, а очень-очень послушная. Даже больше, чем ты думаешь. Настолько послушная, что даже забегаю вперед, чтобы послушаться тебя даже раньше, чем ты скажешь!

– Ух ты, – сказал он озадаченно, – а что, так бывает?

– Теперь да, – заверила она. – Я же здесь, не видишь?

Он свернул в плотный комок скатерку, поднялся, высокий и крепкий в плечах.

– Вижу, хотя и не понял… ну да ладно, на лошадку вскарабкаешься или после такого обеда не получится?

– За собой смотри, – буркнула она.

Однако на лошадку постаралась подняться без его помощи, хотя и жаждалось ощутить его сильные и горячие ладони на своих бедрах, он поднимет ее так уверенно и заботливо, словно она хрупкая весенняя сосулька, хотя вообще-то она и сама иногда чувствует себя ею, готовая растаять в непонятной истоме.

Он перекинул через плечо широкий ремень перевязи, толстая рукоять боевого топора гордо выглянула из-за плеча. Мелизенде показалось, что поглядывает на нее с презрением и вызовом, дескать, Ютланда не отдаст, поведет его через кровавые сечи, хруст костей и крики мертвецов к терниям славы, доблести и геройства.

«Посмотрим, – подумала она мстительно, – уж с тобой я справлюсь, это с дядей Рокошем придется повозиться…»