Хорт время от времени настораживался, смотрел в кусты, потом оглядывался на Ютланда.

Мелизенда наконец заметила, поинтересовалась:

– Чего это он?

– За нами следят, – ответил Ютланд равнодушно. – То ли свои, то ли лазутчики Гайворона.

– Только и всего?

– Нет, идут следом. А с боков тоже, но эти все ближе и ближе.

Она зябко передернула плечами.

– Так спокойно об этом говоришь! Ты не человек, а лягушка какая-то мокрая и зеленая.

– Зато не скользкая, – ответил он.

– По колючкам не поскользишь, – согласилась она.

– Я что, весь такой шипастый?

– Не весь, – призналась она, теплое чувство разлилось в груди, едва вспомнила, как сладко мчаться на коне в его руках, какое наслаждение спать, положив голову ему на грудь и забросив на него ногу. – И не всегда…

– Эй, хорт!.. – сказал он. – Хватит жаб давить! Держись близко, будешь охранять вот это… это существо. Никому не давай приблизиться. Вообще охраняй, понял?

Хорт посмотрел ему в глаза жутким взглядом. Мелизенда зябко передернула плечиками, стараясь сделать это незаметно, а если незаметно не получается, то как-то замаскировать.

Но проехали через лес без помех, с опушки увидели город во всей красе, а в его центре на возвышении прекрасный дворец из десятка зданий с садами, аллеями и даже небольшим озером, через которое переброшен кокетливый мостик с высокой горбатой спинкой.

– Подождем… войска? – спросила Мелизенда с заминкой.

Ютланду показалось, что хотела сказать «нашего войска» или «войска князя», но то и другое неточно, а она теперь будет стараться говорить осторожно и так, чтобы нельзя было придраться или истолковать ее слова иначе.

Он покачал головой.

– Я в этом Вантите только и делаю, что жду. Едем!

– Но…

Алац все понял, начал набирать скорость. Мелизенда сжалась в комок, черный страшный жеребец вроде бы стал еще крупнее, а удары его копыт сотрясают землю.

Ютланд крепче обхватил это хрупкое тельце, в котором живет такая отважная душа, наклонился, укрывая ее собой от всего на свете. Алац разогрелся, как накаленная в подземном жаре скала, грохот от копыт все мощнее, а вмятины остаются глубже и шире.

В двух прыжках от ворот Алац дико заржал, Ютланд напрягся, сам превращаясь в камень, вместе ударились в толстые деревянные створки.

В лицо ударили щепки и обломки дерева. Он на миг закрыл глаза, но разбитые ворота, разлетевшись в щепки, остались позади, а под ним вспикнула полузадушенная Мелизенда.

Алац лишь чуть сбавил бег, зато хорт унесся далеко вперед, держа нос по ветру и распугивая в городе народ.

– За ним, – прохрипел Ютланд. – Не отставай…

С грохотом пронеслись посреди улицы, люди отпрыгивают в стороны, по дороге попалась подвода, перегородив путь, Алац прыгнул и, пролетев в прыжке расстояние, равное броску копья, ударился всеми четырьмя копытами далеко на том конце улицы.

Ютланд услышал испуганно-восторженный крик. Толстая плита, которой вымощена дорога к дворцу, раскололась под копытами Алаца и вмялась в землю, а они втроем уже выметнулись на площадь, где во всем блеске и величии высится дворец правителя Вантита.

– Ютланд!

Не обращая внимания на ее пищащий воплик, он пренебрег парадными воротами далеко справа, Алац с готовностью понесся прямо на высокую стену.

Мелизенда охнула, а Ютланд, ощущая, как красная пелена начинает застилать глаза, наклонился, чувствуя, как моментально звереет от такого внезапного препятствия, которого никак не должно было быть.

Алац ударился с разбега, камни брусчатки разлетелись во все стороны, как испуганные воробьи, тяжело рушились на землю и откатывались в стороны.

Ютланд прокричал:

– Не такие и толстые стены в этом, как его, Вантите!

Мелизенда, стараясь не показывать страха, пропищала трепещущим от ужаса голоском:

– Ой, какая у тебя лошадка!.. Да и ты… сильный.