Она послушалась. Дрогнула, поднялась, сделала шаг, потом еще и еще – и наконец влетела в объятия жреца.
– Я молилась, чтобы ты вернулся ко мне невредимым.
– И Мать услышала твои молитвы: только я один не пострадал. – Он рассказал ей о злоключении.
Когда жрец окончил повествование, Линетта поцеловала его ладонь.
– Тогда давай вместе воздадим Праматери за твое спасение.
– Здесь? Разве можно молиться Всеблагой и Всесильной в каморке, построенной рукой человека?
– Какая разница, где и как, главное – служить ей. – Эту фразу они закончили вместе.
Гленн посмеялся:
– Дай мне минутку, и помолимся. – Он расплылся в улыбке и потянулся за поцелуем – тем немногим, что мог позволить себе.
Король Нирох долго думал, как утрясти ситуацию с маленькой Хорнтеллшей, отосланной в Орс для замужества: в конце концов, Бераду, старинному другу, пришлось отказать в просьбе одобрить брак его сына с этой девчонкой. А все почему? – чтобы прикрыть промах собственной жены… Ох, уж эта ее христианская помешанность!
В оконцовке гордый Медведь перебрал в голове всех герцогских девчонок, не без изумленного сожаления понял, что кроме Ладомаров никого нет, да и отослал в оба герцогства по письму с велением немедля заявить о помолвке и готовиться к свадьбе.
А поскольку эти двое – Лигар и Ладомар – скорее вздернут на конюшне собственных наследников, нежели пойдут на мировую, Нироху явно придется прокатиться к обоим. Самое время – должен же король показываться во владениях.
Дабы замаскировать цель приезда, Нирох собрал вещи, созвал немного сопровождающих, роковым басом посокрушался на охрану и поехал методично и настойчиво посещать все возможные наделы, начав с Хорнтеллов.
– О чем ты думаешь? – Шиада подобралась на постели и прикрылась простыней, наблюдая за поднявшимся мужем. Тот запахнулся в халат и не спешил с ответом. Конечно, в такой момент полагалось думать о том, как ему повезло, но попробуй скажи такое – Шиада вновь начнет издеваться.
– Берад? – Жрица напомнила о себе.
Лигар уселся в одно из кресел напротив кровати.
– О том, что прежде Нирох никогда не вмешивался в дела домов. Я написал ему из дружеских чувств, что предлагаю Хорнтеллу брак, а он отказал, сказав, что имеет свои виды на дочку Клиона. Не возьму в толк, чем выгоден нам союз с Орсом, но Бог с ним. Только зачем подсовывать мне Ладомаров?!
– Кажется, ты не очень их любишь. – В словах женщины мокрой тенью скользнула ирония.
– Да, не очень, – отозвался Берад после паузы.
– Потому что они язычники через одного? – Шиада хорошо знала о навязчивой идее мужа женить сына на христианке. Берад промолчал.
– Что вы не поделили? – произнесла жрица с уверенностью.
– То, что обычно не могут поделить юнцы.
– Славу, награду или женщину?
– Все, что ты назвала. Когда я был на пару лет моложе тебя… – Он налил вина и устроился поудобнее. От камина приятно веяло теплом. – …Я бился на турнире в Хорнтелле. На тот момент я был уже помолвлен с матерью Кэя, девицей из дома Гриад. Выходя на очередной тур состязания, я попросил ее повязать мне ленту. Мы хорошо играли свои роли, были учтивы. Не то что с тобой в свое время. – Он вдруг улыбнулся, и Шиада в ответ вскинула брови: а что не так?
– Знаешь, когда помолвка и свадьба по расчету встречаются в юности, в этом есть шарм. Именно когда жених с невестой чужды, но, свыкаясь с мыслью о будущем супружестве, проявляют зачатки симпатии, стараясь показать друг другу, что готовы объединиться… Такое возможно, пожалуй, только в юности.
«Которой у меня не было», – с печалью признала жрица.
– …Ларен Ладомар был моим соперником, но проиграл оба тура подряд. И не просто проиграл: он устроил скандал. Будучи увлечен моей невестой, Ларен выходил на поле, выкрикивая, что бьется за ее честь. Все надеялись, что, победив в первый раз, я отбил ему желание бахвалиться перед моей невестой. Но оказалось иначе. Поэтому, когда он проиграл во второй, я не удержался и проорал на всю арену, что, если бы честь иландарских женщин охраняли такие, как он, в стране давно не осталось бы ни одной порядочной. Разумеется, ни Ларен, ни его отец мне этого не простили. Но у Тарона хотя бы хватило мужества сжать зубы и стерпеть обиду достойно, – сын напал на меня ночью, когда мы с друзьями праздновали несколько побед. Напал из-за угла, неожиданно. Ничего не вышло, а друзья потом мне здорово помогли: быстренько разнесли весть, что Ларен Ладомар – трус, пройдоха и пьяница, нападающий со спины, как шакал.
Шиада запахнулась в простыню плотнее: в комнате не было холодно, в стенах отсутствовали щели, через которые сильно сквозило бы, но озноб, как утренний туман на Бирюзовом озере, неминуемо полз по ногам и спине.
– Через день после этого Ладомары уехали обратно на свои скалы. В течение следующих пятнадцати лет они не появлялись на турнирных аренах и при
