– Нет, спасибо. Я за рулем, – рассмеялся Нечаев, а затем добавил: – Я «верум» в глаза не видел, но вот читал о нем достаточно.

– Значится, скачет Илья Муромец по пустыне, устал, силы на исходе, десятый день в пути пошел. Вдруг видит – спасение! Вдали оазис виднеется: вода и еда. Сидит в оазисе Змей Горыныч. Илья Муромец достал свой меч-кладенец и ринулся сражаться со Змеем Горынычем. День бьются. Ночь бьются. День сражаются. Ночь сражаются. День воюют. На третью ночь Змей Горыныч не выдерживает и в передышке спрашивает у Ильи Муромца: «Да что ж тебе надо-то?» Изможденный Илья Муромец отвечает: «Да пить я хочу». – «Да пей, …, я-то тут при чем?!»

Голос бойца отдавался в оружейной гулким эхом. Военных в сравнительно просторное помещение набилось столько, что оно напоминало переполненный в час пик вокзал. Ворон вздохнул и вместо того, чтобы войти и поздороваться, прислонился спиной к стене рядом с дверью.

Временами казалось, будто он зря согласился вести в Москву маленькую армию, состоящую не только из армейских, но и полицейских (на них настоял Щищкиц, сладу с которым не было никакого) бойцов.

При одной только мысли, скольких он не убережет, начинало потряхивать. Ворон отгонял панику усилием воли, брал себя в руки, выдыхал через рот и напоминал себе, что в некоторых случаях одному не справиться. Да даже с Дэном вместе и сотрудничая с самой Зоной, противостоять полчищам огромных крыс-мутантов не вышло бы никак. Их просто задавили бы числом, и не спасло бы ничего: ни оружие, ни умение, ни опыт или способность думать, ни уникальные способности.

Зомбокрыс, как точно обозвал оного Никита, пер до конца, не обращая внимания на раны, боль (если таковую вообще мог испытывать) и выход за Периметр. Он буквально разваливался на составляющие, но все равно атаковал. Даже когда бойцы зашвыряли его гранатами, отдельные фрагменты туши некоторое время подергивались, пока не застыли окончательно.

И пусть Нечаев был тысячу раз прав: взрывы могли нанести повреждения стене. Пусть одна из гранат, угодив в «дыру», спровоцировала обвал, уничтоживший ее. Ворон понимал бойцов лучше, нежели кто-либо еще. Когда на тебя идет этакая агрессивная туша, первейшая задача – уничтожить. Разбираться с последствиями следует потом.

Какого поголовья достигла крысиная… стая, семья, гнездо – как обозвать общность этих мутантов, Ворон понятия не имел, – никто сказать не мог. Насколько он знал биологию, крыса считалась сообразительным животным. Вроде эмбрион крысы и человека схож, к тому же коэффициент отношения мозга к телу одинаков. И если продолжать мыслить в этом направлении, у мутантов удалось бы предположить интеллект, а то и разум.

Ворон прикрыл глаза и вжался затылком в прохладную стену. Интеллект у тварей точно имелся, исходя хотя бы из того, что они с легкостью жертвовали собой. По приказу человеческой мрази они выходили за территорию Москвы: осознанно, зная о невозможности вернуться обратно. А может, Ворон сейчас загонял себя в дебри самой настоящей ненаучной фантастики, и ничего-то мутанты не понимали, просто шли за вожаком, тупо выполняя его указания. Так табун коней устремляется за жеребцом впереди, скачущим все равно куда, хоть бы и в пропасть.

Крыс наверняка имелось много (гораздо больше, чем Никита видел в метро), и единственной надеждой их победить было уничтожение тех, которые полезут в бой. После этого останется уповать на их стерильность. Вроде как ученые выяснили, будто мутанты не размножаются, но вот действительно ли это так и не возможны ли исключения, ручаться они не собирались.

Проводить тотальные зачистки подземелий не представлялось возможным: они только потеряют людей и оборудование. Сколько существовала человеческая цивилизация, столько же ее сопровождали грызуны, и извести их под корень никогда не удавалось.

Памятуя о той головной боли, что доставили им недавно «белые сталкеры», Ворон заранее согласился на все – хоть на танки, которые поведет в Зону, вооружившись алым и синим флажками.

Если Дэн договорится с эмиониками (одна мысль об этом казалась дикой, но в жизни априори не существовало ничего невозможного), идти окажется проще. К тому же Ворон чувствовал: отдаляться от стены не придется, все решится у границ Москвы.

– А теперь – история про людей и крыс, – сказал боец. – Точнее, про то, как две невинные животины могут сделать вечер аж четырем совершенно разным людям.

– Как раз в тему, – хохотнул кто-то.

– Ну а то, – ответил боец. – Не так страшны твари, как их ученые малюют. Значится, случилось это… аж вчера. Выдвинулся я из дома в часть, иду себе, никого не трогаю, мимо автобусной остановки и замечаю странное: стоит, значит, девушка лет примерно двадцати шести, вполне себе приличная, накрашенная, платье… ну, не из дешевых, на каблуках, и внимательно пырится в размещенный рядом с остановкой помойный бак. Я цепляюсь за это взглядом и думаю: «Айфон, что ли, случайно выкинула вместо обертки от жвачки, а сама, понятное дело, лезть в бак брезгует?» В общем, мне становится интересно, и я подхожу ближе, интересуюсь и попутно слышу, что в помойке происходит какое-то шебуршение, там явно кто-то шуршит и возится.

Девушка на секунду отрывается от разглядывания и с восторгом школьницы первого класса начальной школы выдает: «Там КРЫСЫ!» Я пожимаю