Шли молча. С каждым новым шагом сталкер хмурился все сильнее, а Никита уже устал предполагать, из-за чего он нервничал, ведь ничего сверхсложного или неприятного им не попадалось.

– А вон на той детской площадке прямо посреди песочницы растекся «ведьмин студень», представляешь? Под открытым небом, что кажется нонсенсом, – сказал Никита, указывая влево на полукругом стоящие здания, когда ему окончательно осточертела тишина.

– Больший нонсенс заключается в том, что еще никто не обнаружил аномалию и не влез сдуру в невидимую лужу, превратившись в резиновый холодец, – заметил Ворон.

– Он вернется. – Никита не желал говорить этого, слова словно вырвались сами собой.

Ворон сложил губы в бледном подобии улыбки и качнул головой.

– В Дэне я как раз не сомневаюсь, – ответил он, воздержавшись от злой отповеди. В конце концов, не Никите было лезть со своими умозаключениями.

– Ну… это да. – Никита хотел спросить о том, что будет, когда они выберутся, но не успел.

Ворон вдруг замер, вытянув руку с раскрытой ладонью. Никита чисто инстинктивно понял, что нужно остановиться и замолчать. До него донеслось тихое попискивание, а затем пронзительный визг.

– Только этого не хватало, – прошептал он.

– Пойдем быстрее, – сказал Ворон: то ли приказал, то ли поставил перед фактом, то ли поделился планами.

Никита кивнул и зашагал вперед. Сильно ускориться, впрочем, не получилось из-за «кругов огня», хаотично разбросанных на пути. Никите они почему-то напоминали грибы, выросшие после теплого летнего дождика.

Жар от них валил за несколько шагов, по спине и вискам сразу потек липкий пот, который Никита еще как-то стирал, пусть это и было бесполезно, а Ворон, казалось, не замечал вовсе. Влага, когда он наклонялся, сбегала по переносице и повисала крупными тяжелыми каплями на кончике носа, пока не срывалась вниз.

Когда они вышли на относительно свободное место, у Никиты подкосились ноги, и он рухнул прямо на асфальт, пытаясь отдышаться. Ворон выглядел немногим лучше него, но держался хорошо и тревожно поглядывал на высотки.

– Надеюсь, аномалии их задержат, – сказал он спокойно.

Никита кивнул, не уточняя, кого именно.

Темный зев «дыры» не бросался в глаза: пока не подойдешь к нему вплотную, ничего и не заметишь. Он образовался благодаря бреши в стене, огораживающей Москву: то ли строители ошиблись, то ли во всем виноват грунт, то ли просела та, еще первая преграда, возведенная из всякого мусора и более похожая на баррикаду, которую впоследствии укрепляли и укрепляли. Образовавшуюся в стене трещину углубили на метр и поставили деревянные переборки (Никита не знал, сделал это Дим или еще кто-то, но не видел, чтобы лазом пользовался кто-либо еще). Получился своеобразный подземный ход.

На асфальте, возле «дыры», валялся на боку «КамАЗ», охраняющий ворота словно страж. Выглядел он новеньким – словно только-только с завода – и чистым, как после мойки. А вдобавок ко всему у него горели фары. На этот раз – красным тревожным огнем. Значит, живущая в кабине аномалия кого-то схапала и теперь медленно переваривала.

«Интересно, человека или тварь?..» – подумал Никита, но проверять, естественно, не стал.

– Там сидит хмырь? – спросил Ворон, кивнув на кабину.

– Угу.

– Меня интересует его жертва, но лезть удовлетворять любопытство как-то не хочется. – Сталкер обошел «КамАЗ» по широкой дуге, снял с плеча автомат и, сев на корточки у «дыры», всмотрелся в сумрак.

– А… – начал Никита, но не успел договорить, прерванный автоматной очередью и раздавшимся вслед за ней громким крысиным визгом.

Ворон успел отскочить в последнюю секунду, чудом увернувшись от тонкой и хрупкой на вид лапы, покрытой синеватой кожей без шерсти и снабженной длинными загнутыми когтями. Он запнулся, откатился в сторону, вновь вскидывая автомат, когда тварь вылезла целиком: огромная, с клочьями свисающей шерстью, с лысой головой и хвостом, покрытыми глубокими гниющими язвами малинового и изумрудного цветов.

Никита шумно выдохнул, смиряя тошноту, подкатившую к горлу, и схватился за «Чиж».

– Либо бей в глаз, либо не стреляй вовсе! – выкрикнул Ворон, производя несколько выстрелов. Он-то попадал точно в голову – по глазам, носу и пасти, – только тварь это почему-то не останавливало. Морда превращалась в кровавое месиво с проступающим на поверхность бело-серым черепом и гноем, срывающимся на асфальт буро-желтыми каплями и тотчас начинающим дымиться.

– Зомбокрыс какой-то! – то ли в отчаянии, то ли в безумном припадке веселья выкрикнул Никита.

– Просто поджидала долго, – выдохнул Ворон. – Считай, на границе несколько часов просидела. – Он ловко увернулся от зубов и, вытащив из сапога нож, резанул тварь по лапе.

Никита ухватился за уши, казалось, барабанные перепонки не выдержат такого воя. Где-то поблизости раздались выстрелы. Он не сразу сообразил,