– Напротив, бабушка. – Голос Тайруса почти неуловимо изменился, из него пропала всякая легкость. – Я считаю смерть своих родителей трагедией, которую не исправит никакой праздник. Я почти уверен, что и вы, и мой дражайший дядюшка с этим согласны.

Все знали, что вдовствующая императрица-мать сыграла не последнюю роль в устранении претендентов на трон, в том числе – собственных постылых детей. Император Рандевальд отплатил своей матери, назначив преемником душевнобольного племянника, чтобы она никогда не решилась поднять руку на него самого.

И вот теперь этот безумец, сам того не сознавая, бросил бабке страшное обвинение. Я не смогла противиться соблазну и покосилась на Цинию. Та, прищурившись, впилась глазами во внука.

– Ты на что намекаешь, дорогой внучок? Не забывай, речь идет о моей собственной плоти и крови.

– Ровно ни на что. Просто говорю, что вы не объяснили мне, почему я должен еще раз их оплакивать. Судя по слезам, щедро украшающим ваше лицо, вы готовы сделать это за нас обоих. Ко всему прочему, – его голос вновь стал легкомысленным, – что такое смерть нескольких родственников? Мои родители были бы счастливы узнать, что они породили живого бога, то есть – меня.

Подозрительность в глазах Цинии несколько угасла, сменившись раздражением.

– Ты – чокнутый болван и погибель нашего рода. Спаси нас всех Гелиос! Горе империи, если ты взойдешь на трон. Клянусь Космосом, когда настанет этот презираемый Солнцем день, я сама добровольно отправлюсь к ближайшей звезде! – Циния в ярости поспешила прочь, а Тайрус остался перед окном.

В этот момент наши глаза встретились. Я быстро отвернулась. Он не мог знать, что я подслушала их разговор. Никто, кроме дьяболика, не расслышал бы его с такого расстояния. Нивени, избавившаяся, наконец, от своего интоксиканта, подтолкнула меня локтем: идем, мол. А я была только рада убраться отсюда. Слишком поздно.

– Эй ты! – раздался голос Тайруса. – Девица Эмпиреан! Подойди и развлеки меня, я приказываю!

Мы с Нивени переглянулись, потом подошли к Тайрусу и преклонили колени.

– Нет, нет, нет! – нетерпеливо завопил он, переводя мутный взгляд с меня на нее. – Только этого мне сейчас не хватало. Вставайте, не будем превращать все в фарс. С тобой, грандесса, мы уже много раз встречались, а вот ты… – он уставился на Нивени. – Ты что за птица? Я тебя не знаю.

– Я не принадлежу к грандскому сословию, ваша светлость. – Нивени поднялась. – Я – дочь наместницы колонии Люмина.

– А, владения Пасусов. – Тайрус закрыл глаза. – Ну, конечно! Женщина, которая хотела строить библиотеки и учить наукам.

– Совершенно верно, ваша светлость, – Нивени заметно напряглась.

Я покосилась на девушку. Мне стало любопытно, как она будет вести себя с принцем.

– И что ты думаешь о поступке своей матери? Отвечай честно! – потребовал Тайрус.

Это было забавно. Псих он или нет, но откровенность с наследником короны может обойтись очень дорого. Во взгляде Нивени читалось именно это.

– Ваша светлость, конечно, не ожидает, что я пойду против своей матери, – уклончиво ответила она.

– Нет, не ожидаю.

– В таком случае, – осмелев, продолжила она, – я скажу, что моя мать действовала в интересах Люмины. Она не хотела оскорбить ни наш Божественный Космос, ни род Пасусов, а желала лишь улучшить жизнь людей.

– Да, жизнь на планете – убогая штука, – сочувственно согласился Тайрус.

– Что вы, ваша светлость, это вовсе не так!

– Правда? То есть у вас там нет ни ураганов, ни землетрясений? Ничего такого?

– Верно, погода на планетах бывает изменчива, зато там обитает великое множество жизненных форм. По диким лесам бродит огромное количество разнообразных животных, две луны Люмины вызывают приливы и отливы морей. Несмотря на непредсказуемость, ваша светлость, жизнь там куда более интересная, чем в космосе.

– Хм, ты рассуждаешь как фанатичная сепаратистка.

Нивени побледнела, я тоже занервничала. В голосе Тайруса слышалось одно лишь любопытство, однако он, сам того не понимая, выдвинул серьезное обвинение. Неудивительно, что девушка всполошилась.

– Но, разумеется, ты никакая не сепаратистка, – продолжил между тем он, рассеянно изучая свои ногти. – Это было бы полнейшим безумием, особенно здесь, в Хризантеме. Ужасно было бы, если бы кто-нибудь неверно истолковал твои слова.

Если бы я не знала, что он – псих, то могла бы решить, что принц дает ей завуалированный совет впредь быть осторожней.

– Да-да, это было бы ужасной ошибкой, ваша светлость, – торопливо проговорила Нивени. – Я не сепаратистка.

Тайрус отступил назад, насколько позволяли цепи, и заложил руки за голову.

– Звезды пытаются поговорить со мной, а вы тут трещите как сороки, девочки. Особенно ты, грандесса Эмпиреан. Помолчите-ка малость, дайте послушать.

Меня удивили его слова, ведь я не произнесла ни слова. Мы с Нивени притихли.