избранники. Из этого следует, что некто – быть может, сам Аарон Аль-Баз, создатель Экопана, – отобрал некоторое количество людей. Но зачем же так много, если впоследствии придется лишь уменьшать это количество?
– Может, просто из сострадания? – предположила я. – Он хотел спасти как можно больше людей, а уж проблемой перенаселения пусть занимаются следующие поколения.
Она покачала головой.
– Он был ученый, программист, человек практический, прагматик. Думаю, для начала он должен был высчитать именно то количество людей, какое нужно. Но послушай-ка. – И хотя мы и так сидели вплотную друг к другу, плечом к плечу, она наклонилась еще ближе, так что ее сиреневые волосы коснулись моей щеки. Я вздрогнула.
– Моя мама служит в управлении по расселению людей. Однажды, когда ей пришлось работать в выходные, я пошла с ней и весь день, пока она занималась делом, проболталась в архиве. Наверное, это единственное место, где никто не подумал бы меня искать. Кому могут быть интересны старые накладные и списки продовольствия? Но ты же знаешь меня, я не могу не читать.
При последних словах она ухмыльнулась, и мы обменялись понимающим взглядом. Да, я и впрямь знаю ее. Про то, что она только что сказала, я знала за годы до нашего знакомства. Она читает так, как другие люди дышат, беспрестанно, из неодолимой потребности.
– Я принялась листать старые отчеты, напечатанные на плотной бумаге. Ничего существенного вроде того, что хранится в архивах, где работает твоя мама. Просто старые талоны на еду, расписки из фермы колоний морских водорослей, журнал потребления воды. Словом, то, до чего никому нет дела. По большей части старая рухлядь, которую просто сунули сюда за ненадобностью. Вот тоска-то, я… и вдруг мне стало интересно.
Она поведала мне, что эти рулоны машинописных отчетов относятся ко временам по меньшей мере столетней, а может, и больше, давности.
– И знаешь, что я обнаружила, листая эти наводящие тоску списки и расписки? Что количество ресурсов с годами не уменьшалось.
Надо хорошенько обдумать то, что я только что услышала.
– Ты хочешь сказать, – после некоторого молчания заговорила я, – что еды и воды, и энергии меньше не становится? А ведь именно этим оправдывается политика «одна семья – один ребенок». Количество народонаселения должно уменьшаться, иначе в Эдеме иссякнут запасы всего, и он перестанет существовать.
– И не только, – таинственно прошептала Ларк. – Из того, что я прочитала, следует, что как минимум в нашем районе запасы увеличиваются.
7
Через час я возвращаюсь домой как во сне. Ну, во сне, отчасти напоминающем кошмар. Доныне самые сильные мои переживания были замкнуты такими вещами, как скука, одиночество и временами – надежда. А сейчас я испытала не только совершенно новые чувства, но и обнаружила, что даже те из них, что, кажется, противоречат друг другу, вполне могут сосуществовать. Пробираясь домой вместе с Ларк, я одновременно испытываю страх и головокружение. У того и другого сходные симптомы: колотящееся сердце, дрожащие колени, беспокойно мечущийся взгляд.
Отправляясь в путь, я обнаруживаю, что понятия не имею, где я. Карта, которая, как я всегда считала, имеется у меня в голове, куда-то пропала. Вообще-то это все понятно, и, будь я поспокойнее, вполне сориентировалась бы. Эдем образуется концентрическими кругами, соединенными спицами, так что надо просто зафиксировать гигантский изумрудный глаз Центра и двигаться от него внутрь, пока не наткнешься на свой круг. Но я настолько потрясена всем, что случилось нынешней ночью, что внезапно чувствую, будто совершенно заблудилась.
– Сюда, – мягко говорит Ларк и тянет меня к служебному входу для ботов.
Я упираюсь, задерживаю ее властную руку.
– Уверена? – Вижу, что зеленый купол светится в противоположной стороне. – Мне казалось…
– Я смотрю, что-то нынче многовато зеленорубашечников дежурит. Больше, чем обычно в этом круге. Ты уверена, что тебя раньше никто не заметил?
– Мне кажется… нет, – говорю я. Не хочется пугать ее рассказом о моей загадочной встрече с юным зеленорубашечником.
– И все же зачем-то нынче охрана усилена. Так что лучше пойти в обход. Если обогнуть следующее кольцо, а потом вернуться внутрь по другой оси, меньше внимания привлечем.
Я нервничаю, но верю ей.
– Ты говоришь так, словно уже проделывала такое.
Она лукаво подмигивает мне.
– Пару раз смывалась на собрания, – признается она. Я вопросительно округляю брови, и она бегло поясняет: – Есть люди, которые думают, как я. Люди, которые не уверены, что в Эдеме не все так уж хорошо. Так что, естественно, чем меньше меня замечают, тем лучше. Иногда такие собрания проходят в других кругах, так что надежнее всего – глядеть в оба.
Я понимаю, что она имеет в виду: опасаться приходится не только властей, но и ищеек да стукачей, что водятся во внешних кругах. Эш никогда об этом не заговаривал. Кажется, у Ларк тоже есть своя тайная жизнь.
Я едва замечаю яркие огни, экстравагантные одеяния прохожих. Мы добрались до следующего кольца, и хотя на глаз внутри него далеко не так
