Уилл вскинул брови.

– Что такое? – спросил он взглядом.

Я показала на распахнутую настежь дверь его хижины. Внутри было заметно какое-то движение. Оголодавший ребенок, кажется, угощался запасами Уилла. Я заметила малышку в парке Ленноксов и пришла за ней сюда.

Уилл тоже спрятался за моим кустом:

– Что она там делает?

– Я думаю, делает бутерброды.

– У меня дома не осталось никакой еды, – покачал головой юноша.

– Что же тогда? – удивилась я.

– Понятия не имею. Но горю желанием узнать, – пробормотал Уилл.

Мы подкрались к хижине и тихо вошли внутрь. Девочка, кажется, ничего не заметила. Согнувшись, она рылась в сундуке, стоявшем у дивана. Свалявшиеся прядки волос, спадая ей на спину, напоминали шерсть дикого зверя.

– Ищешь что-то конкретное? – спросил Уилл.

Малышка быстро обернулась. Посмотрела на нас испуганным взглядом загнанного в угол кролика. Глубоко вздохнула и побежала. Прошлепав босыми ножками по прихожей, она обогнула диван и подскочила к выходу. Пригнувшись, проскользнула между нами. Все произошло так быстро, что мы не успели ее остановить. Уилл загородил ей дорогу, но девчонка буквально поднырнула ему под руку. Я тоже попыталась задержать девочку, схватила ее за платье. Но малышка рванулась, и ветхая ткань порвалась. Миг – и девчушка умчалась прочь.

Мы – за ней. Снова бежим по болоту, но теперь в противоположном направлении. Щупленькую девчушку не так легко поймать, она и легче нас, и местность, видимо, знает хорошо. Может, даже лучше Уилла.

Уилл гнался за девочкой до самого утеса Шекспира. Где-то там, среди кустов и скал, мы ее окончательно потеряли. Она внезапно исчезла, словно растворилась в воздухе.

– А вдруг она упала? – ахнула я и наклонилась над обрывом.

Ветер трепал мою куртку. Глубоко внизу море билось о скалы. Высокие, острые, смертельно опасные.

– Будем надеяться, она просто хорошо спряталась, – сказал Уилл. – Что это у тебя?

Он показал на мою руку: я все еще сжимала обрывок платья девочки.

Только сейчас, приглядевшись получше, я догадалась, что это не ткань, а бумага. Присела, разгладила ее на коленке. Грязный, старый обрывок страницы, обуглившийся по краям. На другой стороне клочка бумаги виднелась размытая полоса – наверное, это когда-то были буквы.

– Я хотела задержать малышку. Думала, что схватила ее за платье.

– Можно посмотреть?

Уилл коснулся моей руки, я тут же подалась назад. Взяв обрывок бумаги, он посветил на него фонариком.

– На вид очень старая. – Уилл посмотрел на меня.

– Да. – Я поднялась. – Как и сожженный манускрипт?

Мы переглянулись.

– Что же это значит? – прошептала я.

– Не знаю, – вздохнул Уилл, массируя переносицу. – Все так… запутано. Кражи в книжном мире, смерть Холмса, этот ребенок… Брок написал моим родителям. Он тоже видел труп Шерлока. Думает, его закололи кинжалом.

– Кто же? – прошептала я.

Уилл пожал плечами и вдруг показался мне ужасно уставшим. Прядь волос упала ему на лоб, и я собрала всю свою волю в кулак, чтобы не поправить ему прическу. Для верности сделала шаг назад. А он вроде бы сделал большие глаза.

– Насчет того, что случилось сегодня во «Сне в летнюю ночь»… – начал юноша, внимательно посмотрев на меня.

Меня охватила новая волна паники. Возможно, Уилл сожалеет о произошедшем?

– Мы все никак не могли поговорить об этом…

Приготовившись к отповеди, я уставилась взглядом в землю. Еще одного такого отказа мне не вынести. Не будет же Уилл притворяться, будто ничего не произошло?

– Ох! – Уилл опустил голову. – Я ведь… я не хотел тебя обидеть. Мне правда казалось, что ты…

Жар бросился мне в лицо.

– Ничего, – пробормотала я. – Из-за тумана Пака у нас обоих мысли спутались.

– Да. – Уилл отвернулся и уставился на море. – Извини.

Я пыталась совладать с комком в горле.