– Не бойся, – сказала я. – Мы тебе ничего не сделаем. Кто ты?

– Как тебя зовут? – спросил Уилл.

Девчонка не ответила. Молча возила грязными голыми пальцами ног по ковру.

– Как ты попала на Штормсей?

– Сколько тебе лет?

– Что случилось?

Малышка отвернулась. Прошлась по комнате. Погладила крошечными ручками обивку дивана и, вдруг заметив буханку порезанного хлеба и банку джема на полке у окна, потянулась за ними.

– Ты голодная? – спросила я.

Девчушка взяла кусок хлеба и попыталась открыть баночку с джемом, но крышка сидела слишком плотно. Уилл забрал хлеб из ее рук и стал намазывать на него джем. Девочка, встав на цыпочки, следила за каждым его движением. Только Уилл закончил, как она вырвала у него бутерброд и принялась жадно есть. С бутербродом было покончено за несколько секунд.

– Наверное, это означает: да, голодная, – усмехнулся Уилл и намазал второй кусок хлеба джемом.

– Может, она нас не понимает, – предположила я.

Уилл пожал плечами.

– Привет, меня зовут Эми. А тебя? – начала я по-немецки, пока малютка уписывала второй кусок хлеба. Без толку.

Мы попробовали заговорить на французском, испанском и гэльском, но она не отвечала. Съев за рекордное время половину буханки, девочка свернулась калачиком на диване и тут же уснула. Уилл накрыл крошечное тельце шерстяным одеялом, мы сели к печке и стали думать.

Долгое время мы просто слушали треск пламени и тихое ворчание печи за спиной, эти звуки смешивались с сопением ребенка. Но потом все же начали шепотом переговариваться.

– Кто она? Откуда? – спрашивала я. – Может, ее волнами вынесло?

Уилл покачал головой:

– Может быть, и так. Но посмотри на ее одежду. Видно, она давно живет на болоте. Например, в одной из старых пещер на севере острова.

Я посмотрела на истощенное личико:

– Но кто она? Ей лет девять или около того, совсем дитя. Как она здесь оказалась? Почему ей пришлось прятаться?

– Понятия не имею. – Уилл пожал плечами.

Девочка засопела громче. Во сне она перевернулась на живот и свесила руку с дивана. Я прикусила губу.

– Может, она, – после паузы начала я, – из книжного мира? Что, если Бетси привела ее, а теперь она не хочет возвращаться и…

– Будь она книжным персонажем, то, скорее всего, предпочла бы запрыгнуть в свой сюжет, а не голодать здесь, верно? – улыбнулся Уилл.

– Верно, – согласилась я. – Во всяком случае, она, кажется, чего-то боится.

Уилл подложил еще одно полено в огонь. Опустив голову на согнутые колени, я грелась у огня. Меня убаюкивало равномерное детское сопение и едва долетающий до меня голос Уилла, который рассказывал что-то про незнакомца на болоте и чудовище. Как, он произнес слово «чудовище»? Я хотела было уточнить, но глаза мои закрылись сами собой.

Проснулась я от холода. И первое, что увидела в тусклом утреннем свете, была нижняя сторона столешницы. Спина болела – я заснула сидя и, неловко повернувшись, ночью скатилась на ковер. Со стоном поднялась и поняла, что холодно не только из-за погасшей печки, но и из-за ледяного ветра, гуляющего по комнате.

Запертая Уиллом дверь была распахнута настежь.

На диване никого.

Оглянувшись, я нашла Уилла рядом. Тоже проведя ночь на полу, он спал глубоко и крепко. Ребенок же исчез.

Одним прыжком я достигла двери. Внутри торчал ключ, который малютка, наверное, стащила из кармана Уилла.

– Что случилось? – сквозь сон спросил Уилл.

– Она сбежала! – крикнула я и выскочила на улицу.

Девочки нигде не было.

– Сбежала? – переспросил Уилл, подойдя ко мне.

Я кивнула.

Небо синело, над болотом еще стоял ночной туман, рассеиваясь под напором наступающего дня. На зелени блестели капли росы. Летнее утро дышало такой безмятежностью, что воспоминания о прошедшей ночи и ребенке показались сном. А была ли вообще эта маленькая, грязная девочка, блуждающая по острову? Или эта худенькая малышка на диване просто видение?

Я бы и рада поверить в это, но ведущие от хижины отпечатки ног на влажной земле убеждали в обратном.