полукровкой был ее отец — менестрель. Красивый и беспечный, как большинство полукровок, походя отозвался на жаркую любовь юной селянки и ушел дальше, даже не подозревая, что у него растет дочь.

— Матушка Тмирна… — осторожно спросила примолкшую на миг настоятельницу Тэрлина, — а откуда вы это знаете?

— Был у меня в друзьях один из последних полукровок, ходил по Ардагу, пока не нашел истинно влюбленных. Любовь — созидательное чувство и дает эльвам силы для преодоления граней миров. Но мне кажется, и вашей светлости что-то известно? Или это тайна?

— Зовите меня по имени, я Тэрлина. А рассказывать мне никто не запрещал, но есть вещи, которые всем лучше не знать. Я не говорю про присутствующих, здесь все проверенные и надежные люди…

— А от плохих она и сама сможет себя защитить, — поощрительно улыбнулась матушка. — Так, может, лучше ты расскажешь?

— Не лучше, — предостерег Годренс, — если не желаете залиться слезами. Тэри у нас сирена.

— Так это ты освободила племя хинсарских кочевников, — с уважением рассматривала старая монахиня девушку. — Тогда втройне спасибо Иридосу, что вспомнил обо мне, я мечтала тебя увидеть. И прошу вас всех обращаться ко мне попросту, мне кажется, мы из тех, кто смотрит в одну сторону.

— А что же там про Элторну? — не выдержав, поторопила Кати. — Я всегда обожала старинные истории.

— Это скорее сказка… — загадочно улыбнулась Тмирна и продолжила рассказ: — Она выросла очень красивой девушкой и повстречала молодого художника. Они полюбили друг друга и назначили на осень свадьбу. Но в то лето случилась беда, умерла жена местного князя, и он велел своим ратникам собрать на смотрины самых красивых девушек. Элторна идти не собиралась, спряталась на сене. Но кто-то из соседей донес, и гонцы князя подожгли сенник. Пришлось ей вылезать. Девушка просила ее не забирать, говорила, что просватана, убеждала ратников выбрать из свободных невест, но они ее уже разглядели и сообразили, кому достанется обещанная князем награда. И действительно, едва увидев Элторну, князь больше не пожелал смотреть на других невест. Однако жениться насильно на эльвах и их детях никому и никогда не удавалось, нельзя удержать в плену потомков самого свободолюбивого народа, хотя их и можно увезти или унести силой. Только по доброй воле могут давать клятвы верности перед статуями светлых богов правнуки тех, кто пришел из долины Эмаельгейл. Есть у них особый дар, которым светлый народ пользуется лишь в самых крайних случаях. И в те времена все об этом знали. Поэтому в надежде завоевать сердце Элторны князь окружил ее заботой и вниманием, готов был исполнить любое желание, но девушка хотела лишь одного — вернуться к любимому. И тогда князь велел поймать ее жениха и отвезти в дальнюю крепость. А квартеронке сказал прямо — отныне жизнь художника зависит от ее покорности.

— Все они одинаковы, — горько выдохнула Зантария и тут же опомнилась, огорченно глянула на кадеток и твердо добавила: — Но я ни о чем не жалею. Сыновья стали мне наградой за все ошибки.

— Простите, ваше величество, — нисколько не каясь, извинилась Тмирна, — но у вас разные истории. Элторне пришлось дать согласие, но душа ее не смирилась. И князь это понимал, поэтому велел отвести невесту в подвал и запереть в кованой клетке для самых опасных преступников. Ритуал он намеревался провести там же.

За девушкой следило несколько пар глаз, а она сидела молча, внешне безучастная ко всему, но в душе отчаянно взывала к неведомым ей силам, ведь научить ее эльвийским хитростям было некому. Элторне повезло, неподалеку обитали самые преданные и мудрые друзья и помощники ее народа, они услышали этот полный горя и безнадежности зов и пришли на помощь. Словно туманом заволокло вдруг камеру, заиндевели толстенные, в палец, решетки, и отнялись ноги и языки у охраны. А когда потеплело и туман осел, все с ужасом обнаружили, что девушка стала статуей. Она стояла, одетая в каменное кружево свадебного платья, гордо подняв так и не склоненную голову, и смотрела на своих тюремщиков мудро и строго. В ужасе удирали они из подвала, по пути не в силах вымолвить ни слова, лишь кивая любопытным туда, откуда сбежали.

— Похожая легенда есть и у нас, — кивнула сама себе Бетрисса, когда матушка смолкла, чтобы перевести дух и выпить глоток чая. — Но теперь мне кажется, что статуей Элторна все же не стала. Тэри… я права?

— Совершенно, — тихо подтвердила маркиза Дарве Ульгер, и в ее голосе прозвенели мелодичные нотки, напоминая о даре сирены. — Не может окаменеть живой человек. Это был подлог, и на такое способны только те, кто может ходить зелеными путями.

— Вот и князь не поверил, хотя и не мог понять, в чем дело, — подтвердила Тмирна. — Несколько часов в ярости крушил все вокруг себя, запивая горе ковшами стоялого меда. А к вечеру совсем ополоумел, выскочил из дома и приказал его поджечь. Его пытались успокоить, он отвечал ударами хлыста, потом взялся за меч. Вскоре дом горел, а на следующее утро потрясенные погорельцы обнаружили на месте пожарища печально взирающую на них белоснежную статую. Ни огонь, ни сажа не оставили на ней ни малейшего следа. А князь умер от излишнего возлияния в ту же ночь, и некоторые легенды утверждают, будто его наказала ставшая богиней Элторна. Но на самом деле наказать его она не могла, потому что была уже далеко, в убежище спасших ее друзей. Художника они тоже увели, его охраняли не так рьяно.

— А я теперь точно знаю, кто их спас, — радостно заявила Кати. — И уверена, что жили они долго и счастливо!

— Мы все это знаем, — вздохнула Августа и пытливо уставилась на матушку. — Но сейчас меня мучат сомнения… не этого ли спасителя называют Святой Тишиной? Ведь он любит тишину и покой, не выносит человеческих эмоций и помогает тем, кто очень попросит? И раз так, то знаете ли вы, кому служите?

— Справедливости и честности, состраданию и доброте, — не задумываясь, прямо глянула ей в глаза настоятельница. — И сами стараемся поступать