глубокими морщинами, наградила парой шрамов на переносице, но то, что перед ним стоял Петр, у майора не было никаких сомнений.

— Прошка!

— Разум!

Друзья сердечно обнялись.

— Ты здесь откуда?

— Да я у тебя хотел спросить?

— О, брат, это такая запутанная история! Долго рассказывать.

— А у меня время есть.

Прохоров и Разумовский сидели в жилом отсеке Петра. На откидном столике стояла початая бутылка неплохого виски и два фирменных стакана с тяжелым толстым дном. Рядом россыпью лежали соленые орешки, пластиковая тарелка с грубо нарезанными ломтями колбасы и разрезанное на дольки яблоко. Петр уже избавился от походного снаряжения, отставил автомат в сторону, переоделся в спортивный костюм и теперь выглядел вполне обычным мужиком, под сорок.

— Я ведь, как назначение получил, ты не поверишь, выл от счастья. Да, у черта на рогах, да, вокруг на сто верст ни одного жилого строения, так и от начальства далече. До нашей части только на вертолете и добраться можно было, — с жаром пояснял Разумовский, вновь и вновь наполняя опустевшие стаканы. В который уже раз разлив спиртное, он достал из маленького, типа гостиничных, холодильника под столом пакетик для льда и с вопросом посмотрел на Илью. Тот согласно кивнул, и два ледяных кристалла окунулись в прозрачную, чайного цвета жидкость, пахнущую спиртом и сиренью. — Однако, халява длилась недолго. Значит, выходим мы в караул, идем к складам, а там что-то по кустам шуршит. Я сначала думал, что, может, барсук забрел или еще что. Наша часть стояла в отдалении, охраняя конкретный ангар с каким-то в доску секретным радиооборудованием. Ротный говорил, что если его включить, то президента США слушать можно. Нахрена оно вообще там нужно было, в этой глуши, где из живого общения комары да медведи, вообще сказать не могу. Первые, кстати, размером со вторых иногда были. Кровососы жуткие. Три месяца в маске ходил, чтобы морду не сожрали. Ну, так вот, выходим мы в караул, а там по кустам шорох.

Любая стрельба в карауле, это ЧП. Ты же понимаешь, ну вот и решили шугануть этого барсука, или что там есть, чтоб неповадно было. Вокруг забор, егоза, земля вспаханная, ни у кого почему-то в тот момент даже вопросов не возникло, каким таким образом дикий зверь вдруг тут оказался. Товарищ мой туда и полез. Я разводящий, он караульный из срочников. Полез, к слову, зря, тварь эта его в кустах и достала, назад паренька, срочника, к слову, в цинковом гробу домой отправили. В записке на медведя-шатуна сослались, но думаю, что родным от этого не легче.

Как только заваруха началась, а справилась тварь с солдатиком за пару секунд, из кустов на нас что-то кинулось. Я сначала даже оторопел, мужик как мужик, вроде и куртка гражданская, и ботинки, а скорости, как у курьерского поезда. Я по нему и резанул из Калашникова, плотно так, по корпусу. Другого бы как срубило, а тот на меня прет. Остальные бойцы как прочухали, что к чему, тоже патронов не жалели, а мужику тому что с гуся вода. Прет и прет, гад, и даже ранений не видать. Другой бы давно фаршем под ногами валялся, а этот метров сто скачками, будто дикий зверь, преодолел и попер на нас. Слава богу, старший караула подоспел. У нас около складов бэмс третий стоял да пара срочников балду пинали. Развернули они, значит, его, и начали работать по цели, плотно так, споро, как на учениях. Ну, ты же понимаешь, там тридцатимиллиметровые выстрелы. От них у кого угодно в ушах зазвенит. Один раз эту мразоту даже зацепило, и вот тут волосы на моей башке изрядно поседели от увиденного. Я чего угодно готов был представить, от оторванной руки, до вывернутых внутренностей, но тут буквально пелену сдернуло, и мужик этот чуть ли не в два раза выше стал. Морда треугольная, с кучей глаз, пластинки-щиты на нем, вместо рук будто спицы костяные, габаритами что бульдозер, покружила эта хрень, снова попыталась в мужичонку перекинуться, но тут мы с братвой наддали. Благо патроны казенные. И ты не поверишь, похоже, прямое попадание из пуки только помяло чудика. Он помахал своими граблями да сиганул через забор с колючкой, а там метра четыре.

Что потом началось? Понаехало генералов да проверяющих. Звезд в части было, как в ящике с коньяком. Траву красили, асфальт чернили. Столько квадратного перекатали и круглого перенесли, что и не сосчитать. Потом вызывает меня к себе городской особист, он не только меня допрашивал, нас там, эту страхолюдину, человек шесть срисовало, и, значит, доходчиво так поясняет, что подверглись мы массовому гипнозу, а если у меня другие мысли по этому поводу, то, значит, не военный я, а потенциальный психопат и место мне на гражданке в специальном заведении. Вот я тогда и охренел, как раньше не делал. В морду ему, этому особисту сунул, и через неделю был свободным человеком. Выхожу я, значит, за ворота части, по гражданке, которая у меня еще с училища осталась, и иду пешком на станцию. Там раз в день бичевоз ходил до районного центра. Настроение такое, что хоть вешайся, а навстречу мне, значит, Миша Иванов.

— Тот, что твоего напарника латал?

— Ага. Он и есть. В общем, познакомились, разговорились, он мне так аккуратно и рассказал, что как раз его контора такими чудиками и занимается. Предложил харч и должность, я обещал подумать.

— И надумал?

— Ну, как видишь. Я же не ожидал, что так все сложиться. Уже сколько лет воюю. И тут ведь не просто вылез, мордой посветил да гранату сбросил. Мы же не меченосцы. Те годами тренируются, с пеленок, по определенным методикам. Я был у них на сборах, прожил в лагере шесть месяцев, так на что