побегов, сопровождавшихся кровавым насилием. Девочке-подростку об этом лучше не знать…

– Натан Романович, вон они! – полная женщина-медик указала Риккардо на толпящуюся в противоположном крыле этажа группу людей в белых халатах. – Я буду у себя, в офисе старшей медсестры!

Толстуха бодро заспешила обратно, и Оля решительно зашагала вперед, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Местный персонал скучился возле распахнутых дверей одной из палат и вовсю лебезил перед нежданно-негаданно нагрянувшей в лечебницу министром, втайне гадая, как же этот визит смог произойти. Их никто не предупредил, значит, им не доверяют, а это повод для совсем немалых страхов. И причина этих самых страхов четко высвечивалась в Олином сознании.

– Ольга! – Варвара, возвышающаяся над толпой низкорослых медиков на полголовы, заметила Олю издалека. – У меня мало времени, операция в Хорватии в разгаре, я должна возвращаться. Дальше действуй самостоятельно. Господа! – Она окинула колючим взглядом притихших медиков: – Я вынуждена вас покинуть. Дальнейшую инспекцию будет проводить моя помощница, – Варвара указала на Олю. – Настоятельно рекомендую вам не отвлекать ее команду разговорами не по существу.

Синеглазая красавица в неизменно белоснежном платье резко контрастировала со всеми даже здесь, посреди облаченных в белые халаты медиков. Она подошла к Оле и негромко добавила:

– У тебя есть полчаса. Потом все они забудут о нашем визите, включая охранников и дворников, которым мы попадались на глаза. Вы должны покинуть это место до истечения этого срока.

– Мы успеем, – уверенно ответила Оля. – Они не рискнут мешать министру здравоохранения или его помощникам. И я точно знаю, что хочу осмотреть. Варвара, а почему именно министр?

– А чем плохо? – Варвара слегка пожала плечиками. – Времени было мало, действовать пришлось быстро. Правда, местная администрация перепугалась слишком уж сильно, я на такое не рассчитывала.

– Это потому, что они мутят с бюджетными средствами, выделенными на содержание больных, – Оля с брезгливой гримаской покосилась на украшенные резиновыми показушными улыбками физиономии главврача и ее свиты. – Присваивают себе часть денег, а пациенты недополучают то, что им положено по закону. Но здешние больные недееспособны, так что никто не пожалуется.

– Госпожа министр! – Главврач аж побледнела, услышав Олину фразу. – Это какое-то недоразумение! Это ошибка! Бесчестный навет! Вашу помощницу ввели в заблуждение! Позвольте…

– Не позволю! – отрезала Варвара, мимолетным взглядом заставляя главврача умолкнуть. – Если результаты инспекции не устроят мою помощницу, объяснения будете давать соответствующим компетентным органам. Пока же исполняйте свои обязанности!

Полуживая от ужаса главврач полезла в карман халата за кардиопрепаратом, и Варвара поморщилась, словно сантехник, в очередной раз ликвидирующий прорыв фекальных стоков:

– Ты меня не удивила. Реальных Избранных среди них нет, зато потенциальных – каждый второй. Никогда не упустят возможность поживиться за чужой счет. Все, мне пора! Увидимся на базе!

Она направилась к выходу, на ходу обмениваясь образами по закрытому каналу своего браслета. Никто из администрации психиатрической лечебницы не проводил ее даже взглядом, зато стоило Варваре удалиться от всех на четыре шага, как вся их активность мгновенно сконцентрировалась на Оле.

– Госпожа помощник министра! – Главврач заюлила перед Олей с удвоенным рвением. Тот факт, что она не знает имени-отчества ни «помощницы», ни ее команды, главврача нисколько не смущал. – Я в вашем полном распоряжении! С чего хотите начать осмотр?

«Окружающие видят нас известными в данных кругах, солидно одетыми чиновниками возрастом под пятьдесят», – отметило сознание, и Оля лаконично потребовала, указывая на манящую ее дверь.

– Откройте эту палату!

– Но там в настоящее время нет пациента… – начала было главврач, но увидела Олин взгляд и зыркнула на санитара: – Открывайте, чего вы стоите?!

В палате было пусто и одновременно тесно. Эта теснота не была реальной, словно на тебе надета смирительная рубашка, которой нет, но она есть… Оля поняла, что чувствует ощущения десятков пациентов, прошедших через это место. Мягкие стены, мягкий пол, даже кровать оббита чем-то мягким, чтобы не позволить агрессивному больному причинить вред себе или заходящим в палату санитарам. Скованные руки, четыре стены, потолок, каждый миллиметр которого изучен до боли в покореженном мозгу, и бесконечное ощущение несвободы. Утлой, временами затхлой, лишенной солнечного света…

Отца держали здесь. Перед Олиными глазами замелькали гнетущие образы. Плохо выбритый осунувшийся человек в смирительной рубашке с безумным взглядом притаился в углу в ожидании открытия двери. Он слышит приближающиеся шаги даже через оббитые амортизирующим материалом стены. Кругом враги, жаждущие его смерти, и он должен рвать их зубами, чтобы не быть убитым. Дверь открывается, и в палату входят два санитара. Они принесли пациенту обед. Больной с диким хрипом вскакивает на ноги и бросается на них, стремясь вцепиться ближайшему санитару в горло. Тот успевает закрыться руками, и зубы рвут в кровь кожу на запястье… На крики санитаров прибегает помощь, и безумного пациента с испачканным кровью ртом приковывают к