– Обещание, данное учителю, я уже выполнил, но у меня в Ан Клауде осталось одно незавершенное дело, – тихо произнес он и, быстро построив к замковым воротам портал, приглашающе махнул собаке рукой. – Пойдем, Мирна, нам нужно успеть до утра…
– Чего так быстро? – поинтересовался у него стоящий на воротах Орнок. – Ты уже… – взгляд старшекурсника остановился на следовавшей за Райнеком гончей, и его брови удивленно поползли вверх. – Ого! Какая красавица! Но как ты смог такую призвать?!
– Потом расскажу, – улыбнулся ему в ответ Райнек – Высплюсь только и расскажу.
Миновав ворота, он обогнул хозяйственные пристройки и остановился напротив южного входа в учебное здание.
– Прощай, Мирна! – отрекшийся опустился на колени и, обняв собаку за шею, прижался к ее костлявой морде щекой. – Прости меня, девочка… – тихо прошептал он, поднялся на ноги и, приказав собаке ждать, едва сдерживая слезы, направился к входу в университет.
– Костяная гончая – это призванное из Серых Пределов существо, в котором есть лишь малая частичка души призвавшего ее некроманта. Она не может испытывать сострадание и боль! Ей чужды привязанность и любовь… – как молитву, шептали губы идущего по пустым коридорам некроманта.
Зайдя в библиотеку, он кивнул сонному дежурному и сразу проследовал в малый зал. В левом дальнем углу, за стеллажом, опустился на корточки, вытащил из стены два кирпича, сунул туда шкатулку из истинного серебра и сразу же вставил кирпичи обратно.
– Полежи пока тут, кто знает, как отреагируют на тебя духи-стражники.
Внимательно осмотрев стену и оставшись довольным этим осмотром, он отряхнул ладони и отправился к выходу из библиотеки.
Этот тайник он нашел полтора месяца назад, по воровской привычке и от скуки простукивая все стены. Внутри было пусто – видимо, кто-то из учившихся когда-то здесь адептов хранил в нем какие-то свои секреты. И вот же… пригодилось.
Осторожно ступая по расстеленной на полу ковровой дорожке, Райнек дошел до южной лестницы и спустился на два пролета вниз. Знакомый коридор и такой же знакомый замок. Вот только заряда на выданном учителем амулете осталось не больше чем на минуту.
В хранилище за это время тоже не изменилось ничего. Шесть пустующих тумб и четыре хранящихся тут артефакта. «Диск уже неинтересен», – подумал про себя он, остановившись напротив лежащего на бархатной подушке тонкого серебристого кинжала.
Карающая длань Ракота. Темного бога, хозяина Лимба – самого страшного в Серых Пределах места. Души убитых этим кинжалом разумных отправляются во владения этого чудовища и пропускают двадцать оборотов Великого Колеса Перерождений. И никто, даже сам Ракот, не сможет опросить попавшую в его владения душу. Это закон. Две тысячи лет на полное очищение? То, что нужно…
Райнек обвел взглядом хранилище и тяжело вздохнул. Ему вдруг вспомнились вкус парного молока, которым по утрам поила его мать, добрая улыбка отца, их детские ссоры с сестрой, радостный визг племянниц…
– Ты мне не сын…
Вырвавшаяся из катакомб нежить не пощадит никого. Они ведь тоже умрут… те, кто умирать не должен – последние близкие ему люди. И если мать отреклась от него, то он от нее не отрекался! Ключ скрыт за стенками из истинного серебра, а до него… До него теперь никто уже дотянуться не сможет.
Пол под его ногами заметно качнулся. Началось!
– Прощай, Мирна! – прошептал он, схватил с подушки кинжал и резким ударом вонзил его себе в грудь.
Тело некроманта прахом осыпалось на пол… зазвенел по плитам серебристый тонкий клинок… разочарованно взвыли промахнувшиеся духи-охранники… Великая Война на мгновение остановилась и потекла по совершенно другому руслу… А в замковом дворе, вскинув морду к нарождающейся луне, тоскливо и протяжно завыла потерявшая своего хозяина уродливая костяная собака.
Глава 12
– Он приш-ш-шел в себя… – шипящий голос изменившего форму Рииса доносится до меня сквозь темноту.
– Дар! Дар! Ты в порядке?! Великая Тьма! Да проснись ты уже!
Во всем теле ужасная сковывающая движения слабость. Голова раскалывается так, словно я не просыхал как минимум в течение последних нескольких лет. А в ушах… В ушах все еще стоят предсмертные слова принесшего великую жертву отрекшегося.
Я открыл глаза, отпихнул в сторону пузырек с отвратительно пахнувшей жидкостью и не без труда принял наконец сидячее положение.
– Криан! Ты пролежал тут больше двенадцати часов!..
– Погоди, Ваесса! – я жестом остановил магистра, прислонился спиной к постаменту, на котором стоял саркофаг, и, прикрыв глаза, пару раз глубоко