– Фурст оставил записку, – сказал я, мысленно анализируя рассказ Кетта. – Итак, ты послал его в Холодильник. Что дальше?

– Ничего. Я услышал, что его убили. Сделал вывод, что все связано и что если кто-то узнает, что я послал его разузнать про Джинкса, то сам окажусь в глубокой заднице. Взял отпуск и смотался из города. Думал, что все осталось позади, пока ты не объявился.

Складный рассказ, хотя я сомневался, что его стоит принимать на веру.

– Как считаешь, Ник позаботился об убийстве Фурста? – спросил я.

– Не знаю, да мне и насрать на это, – ответил Кетт. – Я чувствовал себя скверно из-за того, что случилось с его женой и детьми, – но что я мог сделать? Выступить вперед и рискнуть собственной семьей? Нет уж. На мою долю убийств хватает. Ты, если хочешь, расследуй. Я же, когда вернусь отсюда, займусь менее опасной детективной работой.

– Ты трус, Гови.

– Бретон Фурст тоже был трусом. Вся разница в том, что я живой трус.

Я встал, стряхнул пыль с брюк и прикинул, какая часть его рассказа правдива. Было просто назвать Кетта трусом, и ему было очень легко это признать, но мы оба знали, что он охотился за более крупной рыбой, чем Ник Хорняк, несмотря на опасность для него самого и его семьи. Билл рассказывал мне – и повторял, когда я поносил его начальника, – что однажды Гови забрался на крышу идущего поезда, чтобы снять оттуда двух подростков, обкурившихся какой-то дури, и гонялся за главарем банды, пока не поймал его, несмотря на бомбы в почтовом ящике и нападение на его старшего сына.

– Ты избавил бы нас обоих от целой кучи неприятностей, если бы был со мною честен, – сказал я. – Никто не узнает. Скажи правду, и я оставлю тебя в покое.

– Я сказал правду.

– Возможно, но не всю. Я ведь не дурак, Гови.

– Думаю, что дурак, – мягко произнес он. – Дурак, что приехал сюда. Дурак, потому что продолжаешь давить. Мне представляется, что Джинкса и Фурстов убил Паукар Вами. Будешь продолжать в этом же духе, и оглянуться не успеешь, как он придет за тобой. Что ты тогда сделаешь, Джири?

Я улыбнулся, подумав, что бы он сказал, если бы узнал о моем родстве с Вами, и не признался, хотя приятно было бы увидеть, как при этом вытянется его лицо.

– Увидимся в городе, Гови, – сказал я на прощание.

– Если только Паукар Вами не встретится с тобой раньше, – ответил Кетт и направился к своему семейству, намереваясь вести домочадцев назад в гостиницу.

Я мог успеть на последний поезд домой, но маленький городок на берегу озера оказался очень милым, а мне все равно полагался один отгул, так что я снял номер в другой гостинице, поужинал в маленьком ресторане, купил туалетные принадлежности и вернулся в свою комнату, чтобы позвонить Паукару Вами.

Я не забывал о своем отце, когда торопился добраться до Кетта, но если бы я рассказал ему о своей встрече с Джерри, он бы стал настаивать на своем присутствии во время разговора с Кеттом. Хотя я не испытывал никакой симпатии к этому копу, мне не хотелось видеть, как он извивается, подобно червяку на рыболовном крючке.

Мой звонок остался без ответа. Я решил прогуляться, а затем позвонил еще раз.

– Ал, мальчик мой. Прости, что не ответил на первый звонок. Руки были заняты.

В трубке послышался стон.

– Что это? – спросил я.

– Наш дружок Николас. Я устал за ним таскаться, вот и…

– Нет! – закричал я, в ярости сжав телефонную трубку.

Вами хохотнул:

– Расслабься. Николас жив и здоров. Это просто какой-то тип, которого я подобрал на улице. Не хочешь сказать ему что-нибудь на прощание?

– Ты больной сукин сын.

– А ты сын сукиного сына, – парировал Вами. И продолжил: – Неважно. Где ты? Ты должен был сегодня вести слежку за нашей целью.

– Я был занят. Нежданно-негаданно кое-что узнал.

– Рассказывай! – воодушевился Вами.

– Не по телефону, – возразил я. И прибавил: – Слушай, я хотел бы, чтобы ты попытался найти Чарли Крола. Это один из любовников Ника. Он был с ним в «Скайлайте». Живет где-то за городом.

– Приблизительно где?

– Не знаю.

– Понадобится время.