посадочные талоны девушка не хотела его пускать, но данные его паспорта совпали с теми, что были в компьютере, и в итоге ему удалось ее уломать. Он еще пристегивался к креслу в ряду между пожилой арабкой и тучным мужчиной с рукой на перевязи, когда самолет откатил от стоянки и начал выруливать на взлетную полосу.
Бен-Рой снова взялся за мобильник. Как только они приземлятся в Египте, все сразу бешено завертится и не будет времени отвлекаться. Если отвечать на эсэмэски Сары, то только сейчас. Он пригнул голову и начал торопливо набирать ее номер, надеясь, что никто из экипажа в салоне его не засечет. Но тут же передумал, решив сначала сочинить текст. По непонятным ему самому причинам – наверное, сказывалось напряжение момента – выбор слов сообщения внезапно показался ему очень важным. Он ломал голову, пока лайнер катил по рулежным дорожкам, а печатать начал только тогда, когда они остановились на взлетной полосе и двигатели стали набирать мощь.
«Люблю вас обоих. Больше всего на свете. Обещаю быть всегда с вами. Позвоню завтра. Мы будем самой счастливой семьей».
У Бен-Роя хватило времени добавить поцелуи и отправить сообщение, и самолет с ревом сорвался с места. А затем они поднялись в воздух, и он покинул свою страну.
– Вы не должны держать телефон включенным, – пожурил его мужчина с рукой на перевязи. – Это может помешать работе приборов.
– Справедливо, – кивнул Бен-Рой. – Прошу прощения.
Он выключил трубку, откинул спинку сиденья и уставился в потолок салона. Его глаза почему-то стали пощипывать слезы.
Уильям Баррен тоже смотрел в потолок салона самолета, но то был лайнер «Гольфстрим G650». И, что совершенно точно, его глаза слезы не пощипывали. Напротив, он никогда в жизни не чувствовал себя так легко. Кульминация быстро приближалась. Столько лет он строил планы, интриговал, хитрил, готовил почву и… Господи, вот она высшая точка! Гораздо приятнее, чем все, что ему давали несовершеннолетние черные шлюхи в Хьюстоне. Он дождался давно ему положенного вознаграждения.
Уильям взболтал бурбон в бокале.
Решение вылететь на место пришло спонтанно. Хотя, строго говоря, его присутствие было не обязательно, он ощутил внезапную потребность быть там, где свершается действие. Не в центре события – грязную работу проделают другие, – а где-нибудь поблизости. Несколько часов назад он нежился в своем пентхаусе и вот уже в пути. Именно этого давно не хватало компании – некоторой непосредственности. Решения отца всегда отличались бесстрастностью – он не поддавался влиянию момента. Это изменится, когда Уильям возьмет бразды правления в свои руки. Чуть больше интуиции, чуть больше гибкости. Под его руководством «Баррен» станет совсем иной организацией. Хотя останется самым сильным хищником. Есть многое, что нужно сохранить, – какие-то вещи незыблемы.
Уильям пригубил бурбон и похлопал по лежавшему на подлокотнике кресла мобильному телефону. Подошел один из пилотов и сообщил об их продвижении по маршруту. Скорость оказалась выше расчетной, и самолет должен был приземлиться на двадцать минут раньше намеченного срока. Уильям поблагодарил и, откинувшись на белую кожаную спинку, посмотрел на телефон. Особенный телефон – по которому ему вскоре позвонят.
Еще сорок восемь часов, и семейный бизнес будет улажен. Уильям улыбнулся и сделал еще глоток бурбона. Корпус лайнера слегка дрожал. Да, так хорошо он никогда в жизни себя не чувствовал.
Если бы Халифа окинул взглядом терминал прилета, когда шел по нему вскоре после девяти вечера, он бы заметил знакомую фигуру человека, о чем-то спорившего со службой безопасности аэропорта Александрии «Нозха». А если бы поговорил с этим человеком, то удалось бы избежать многих последующих тяжких событий.
Но Халифа шел, не поднимая глаз, – слишком был занят своим мобильным телефоном – слушал женщину из «Немезиды», которая рассказывала ему, где они должны встретиться. К тому времени, когда разговор был окончен, он был уже у выхода из аэровокзала и призрачный шанс избежать трагедии был упущен.
Покинув терминал, Халифа взял такси и, как ему было приказано, велел шоферу везти его на восток, в сторону Розетты. Таксист пытался вовлечь его в разговор: спрашивал о семье, что он собирается делать в их городе, что думает о новом правительстве. Сначала Халифа отделывался недовольным бурчанием, но через несколько километров ему надоели бесконечные вопросы, он показал значок полицейского, и дальше они ехали в молчании.
Им потребовалось время, чтобы выехать из города. Лишь когда они пересекли длинную дамбу через окруженное тростником озеро, многоэтажные дома, фабрики и нефтеперегонные заводы остались позади, уступая место мозаике низкорослых кустарников, хлопковых полей, пальмовых и цитрусовых рощ. Халифа курил, глядел в окно и думал о сыне.
На полпути к Розетте они, как и говорила женщина из «Немезиды», миновали залитую неоновым светом автозаправочную станцию компании «Мобил», за ней два гигантских щита на обочине: один с рекламой обуви от Пьера Кардена, другой – сети экспресс-кафе «Кентакки фрайд чикен». Халифа велел таксисту остановиться, отсчитал деньги за проезд, вылез из машины, прошел вперед пятьдесят метров и встал у сложенного в виде вигвама срезанного тростника. Прошло полчаса, и вдруг, словно ниоткуда, появилась белая «тойота-лендкрузер» и, вильнув с дороги, затормозила перед ним. В тот же миг в рощице пальм за спиной послышался хруст шагов, и из тени появилась молодая женщина.
– Садись. – Она махнула рукой в сторону открывшейся задней двери «лендкрузера». Халифа послушался. Женщина скользнула на переднее сиденье, и
