– Ты что-нибудь говорила ей о золотом руднике?

Девушка покачала головой.

– О золотоносной шахте в Египте?

Она снова мотнула головой.

– Уверена? Не спеши, подумай.

Неразборчивые слова.

– Она уверена, – подтвердил архиепископ.

– Тебе известна компания, которая называется корпорация «Баррен»? Большая американская компания?

– Нет.

Бен-Рой повторил название – медленно, по буквам, на случай если Воски не поняла его произношения. Тот же ответ. Детектив старался сохранить невозмутимый вид и не выдать своего разочарования. Он рассчитывал попасть прямо в яблочко. Сэкономить время и избавить девушку от долгого допроса. Не получилось. Что ж, придется забросить сети пошире.

– Можешь сказать, о чем вы разговаривали? – спросил он.

Воски втянула голову в плечи и подсунула правую ногу под колено левой. На этот раз слов было больше. В переводе они означали следующее:

– Она рассказывала госпоже Клейнберг откуда происходит. О своей деревне, о семье. А затем о том… что с ней случилось.

Бен-Рой жестом показал, что ему необходимы детали. Девушка теребила распятие. Ее речь была больше похожа на шепот, и Петросяну, чтобы расслышать, пришлось наклонить к ней голову.

– Она говорит, что когда ее схватили, ей было четырнадцать лет, – перевел он. – Похитили по дороге из школы домой. Прямо на шоссе. Мужчины. Двое. Она их не знает. Наверное, азербайджанцы. Ее деревня расположена на границе с Азербайджаном.

В голове у Бен-Роя проскочила искра: вот она связь – с тем, что Зиски накопал о «Баррен» в начале расследования. Корпорация разрабатывает золотые прииски в Восточной Армении неподалеку от границы с Азербайджаном. Он спросил Воски: знает ли она о добыче золота в ее стране? Она не знала. Там, где она жила, не было никаких шахт. Только горы, реки и фабрика по переработке курятины, где работали ее отец и братья. Детектив кивнул и просил продолжать рассказ. Архиепископ взял девушку за руку.

– «Они отвезли меня в какой-то дом, – перевел он, когда Воски заговорила. – А затем в другие дома. Там были еще девушки. Нас заставляли…» Думаю, мы можем представить без слов, что их заставляли делать.

Петросян встретился с полицейским взглядом, и тот кивнул, соглашаясь, что девушке нет надобности вдаваться в детали того, через что ей пришлось пройти.

– Тебе известно, где ты находилась?

– «Меня перевозили с места на место, – перевел Петросян. – Точно знаю, что была в Турции. Слышала голоса за окном. Поняла по выговору. Потом меня продали другим людям, и те посадили на судно с… – Петросян запнулся и что-то уточнил у девушки. – С туристами, – закончил он. – С молодежью из разных стран. Немцами. Может быть, англичанами, я не уверена. Потом была опять Турция. Большой город. Я сидела в темном подвале».

Армянка слегка повысила голос, словно рассказ принес ей облегчение. Но интонации лишились эмоций, стали бесстрастными, будто она вспоминала о ком-то другом. Бен-Рой не забыл, что говорила ему Хиллель: «Девушки постоянно берут себе другие имена. Это помогает им отгородиться от того, чем их заставляют заниматься. Представить, что это делает кто-нибудь другой, а не они».

– «Мне кажется, что в городе я провела почти год, – продолжал переводить Петросян. – Потом нескольких из нас снова посадили на корабль. И какие-то арабы перевели через пустыню. Так я оказалась в Израиле. В квартире мы жили втроем или вчетвером, и за нами постоянно следили».

Бен-Рой поднял руку, призывая Воски прерваться. История обгоняла его мысли. Его мозг уцепился за то, что случилось с девушкой раньше.

– Отмотаем немного назад, – предложил он. – Ты сказала, что была в Турции, в городе…

Воски кивнула.

– А затем тебя посадили на корабль.

Новый кивок.

– И привезли в какой-то порт?

Девушка нахмурилась и повернулась к архиепископу. Тот выслушал ее и перевел:

– «Да, в порт, только не в большой – маленький. Там была единственная пристань. С кранами».

Детектив стал машинально постукивать ногой по полу.

– Ты рассказывала Ривке Клейнберг об этом месте? Об этой пристани?

Армянка кивнула.

– Этот порт находится в городе, который называется Розетта?

Она неуверенно пожала плечами.