— Конечно, нет, — ответила она без традиционного добавления «идиот ты эдакий». — Вероятно, на меня пролили что-то горючее. Однако ожогов нет.
— Я не видел, чтобы они на тебя что-то брызгали, — возразил я. — Все произошло в мгновение ока: бац — и вспыхнуло. — Я изобразил слабое подобие улыбки. — Разумеется, я всегда знал, что твои волосы представляют собой опасность.
Уисти — обладательница копны густых волнистых ярко-огненных волос, которые сама она ненавидит, однако я считаю их классными.
Уисти была слишком напугана, чтобы поддаться на мою дразнилку и начать спор о волосах.
— Уит, что происходит? Какое отношение к нам имеет этот гнусный тупица Байрон Суэйн? Что с нами произошло? А с мамой и папой?
— Это какая-то чудовищная ошибка. Мама с папой и мухи не обидят.
Я вспомнил о родителях, беспомощных, не имеющих возможности вырваться из крепкой хватки солдат, и подавил приступ ярости. И как раз в это мгновение фургон, качнувшись, остановился. Я напрягся, не спуская глаз с двери и приготовившись свалить вошедшего с ног. Несмотря на наручники. Даже если он окажется накачанным стероидами громилой-солдатом.
Я не позволю им причинить зло моей сестре. И не собираюсь быть паинькой и подчиняться их дурацким правилам.
ГЛАВА 10
Это было так, будто мы вдруг проснулись и обнаружили, что живем в тоталитарном государстве. Первое, что я увидел, — несколько дюжин развевающихся флагов и большие заглавные буквы: «Н.П.».
Мы с Уисти стояли перед огромным зданием без окон, окруженным металлическим забором-сеткой с колючей проволокой, пущенной по верху. Надпись, выгравированная огромными буквами высоко над дверным проемом, гласила: «Новый Порядок. Исправительное заведение для несовершеннолетних».
Затем двери со скрипом распахнулись, и я сделал вывод, что отсюда не так-то просто сбежать. Еще десять охранников, на сей раз в черной форме, присоединились к двум водителям, встав полукругом у задней части фургона.
— Ладно, а теперь давайте посмотрим на них поближе, — произнес один из них. — Вы ведь знаете, что они…
— Да, мы знаем, — послышался скрипучий голос, принадлежащий одному из водителей. — Могу продемонстрировать ожоги.
Я не пытался сопротивляться, когда безмозглые штурмовики вытаскивали нас из фургона, а потом вели через ворота, обнесенные колючей проволокой.
Я довольно рослый и крупный: рост метр восемьдесят два, вес восемьдесят пять килограммов, — но эти парни обращались со мной так, словно я — пакет с попкорном. Мы с Уисти силились удержаться на ногах, но они все время дергали нас, и мы теряли равновесие.
— Мы сами можем идти, — вопила Уисти. — Мы еще в сознании!
— Это легко исправить, — хмыкнул один из наших тюремщиков.
Я сделал попытку докричаться до них:
— Послушайте, вы арестовали не тех, кого надо…
Конвоир, шедший рядом со мной, погрозил мне полицейской дубинкой, и я заткнулся на полуслове. Они стали толкать нас вверх по бетонной лестнице, через тяжелые стальные двери, и наконец мы очутились в залитом светом вестибюле. Это было похоже на тюрьму: громила-надзиратель за окном с толстым стеклом, запертые ворота, еще один надзиратель с полицейской дубинкой наготове.
Я услышал тяжелое жужжание, и ворота открылись.
— Парни, вам не кажется, что вы выглядите дураками? Ну, в смысле дюжина огромных мужиков — и все это ради нас, двоих подростков, — как-то странно. Вы не… ох!
В этот момент надзиратель саданул меня деревянной дубинкой по ребрам.
— Начинайте думать о предстоящем допросе, — буркнул он. — Вы все нам расскажете. Или умрете. Ваш выбор, ребятки.
ГЛАВА 11
