— Разрушение? Из-за чего?
— Не знаю. — Легионер Тысячи Сынов пытался замедлить бешеное сердцебиение. — Но в моем видении была не природная, а рукотворная катастрофа.
— Рукотворная? То есть нападение?
Кивнув, Ариман поднял голову и заморгал. Пожирающее мир пламя из его эфирного прозрения угасло, перед ним снова была улица и медленно бредущие колонны беженцев.
— Я видел… Апокалипсис, воплощенный самими людьми.
— И когда случится этот конец света?
— Скоро.
— Когда именно «скоро»? — В воинственной ауре Кидомора полыхнула характерная для его легиона нетерпимость к неточностям.
— Непонятно, когда именно, — огрызнулся Азек.
Он услышал щелчок вокса Железного Воина — тот связывался с братьями. Ариман схватил его за руку.
— Постой… Те, кто обрушили огонь… Я прочел их мысли. В них не было ненависти, ни капли…
— Тогда кто же они? Безумцы?
Любопытные зеваки боязливо поглядывали на Азека. Он чувствовал, что беженцы встревожены видом упавшего легионера.
«Кто же из них?..»
— Своего рода, — отозвался Ариман, неловко поднимаясь на ноги. Воин повторял про себя Катехизис Мандалы, чтобы восстановить равновесие.
— О чем ты? — уточнил Кидомор.
— Они полны любви, — ответил Азек. — Они полны упоения.
Луч лазпушки поразил Магнуса чуть ниже сердца.
Примарха застигли врасплох, он не успел поднять кин-щит. Боль захлестнула его.
Разряд опалил Циклопа звездным жаром, окутав смрадными клубами испаренной плоти и крови. Он вдохнул алую дымку — взвесь, мгновение назад бывшую частью его тела.
Никогда прежде он не получал ранений по-настоящему.
Магнус позволял врагам бить и резать его, когда хотел показать сыновьям, что проливает кровь вместе с ними, но не более того. Чтобы лучше понимать чувства воинов, он выдерживал и нечто пострашнее выстрела из лазпушки, однако всегда держал ситуацию под контролем.
Лишь после того, как перегретый луч сжег его плоть, примарх осознал, насколько трусливо вел себя раньше.
Он выпустил Варгу из рук. Окружавшие их просители в панике разбегались, но крупнокалиберные орудия в спонсонах дали залп по толпе, почти мгновенно скосив два десятка людей и ранив еще несколько дюжин.
Красные Драконы истребляли собственный народ.
Гнев помог Магнусу опомниться, и он накрыл себя кин-щитом так же непринужденно, как люди плотнее закутываются в плащ на холодном ветру.
Второй разряд лазпушки отклонился перед ним, как световой луч на входе в воду. Движением мысли примарх выдернул из корпуса спонсонную установку. Разорванные силовые кабели заискрили дуговыми разрядами, борт «Гибельного клинка» охватило пламя.
Магнус ощутил восторг стрелка сверхтяжелого танка. В тот же миг, как укороченный ствол носового орудия изрыгнул огонь и дым, примарх выбросил руку вперед — и снаряд, летевший со скоростью полтора километра в секунду, повинуясь этому жесту, врезался в стену литейного цеха позади чернокнижника.
После взрыва уже ослабленная конструкция не выдержала, и здание с грохотом камнепада обвалилось. Примарх услышал крики гражданских, которые пытались укрыться от залпов предателей, но угодили под рухнувшую кладку. Он накрыл кин-щитами всех, до кого дотянулся, но спасти каждого было не в его силах.
Земля вздыбилась от повторного толчка на большой глубине, своротив немногочисленные уцелевшие строения. Вобрав силу сейсмического удара, Магнус охнул от боли целого мира в собственном теле. Он резко выставил руку вперед, и «Носорог» с дополнительной броней смялся, будто в хватке невидимого титана. Под визг металла и всполохи пламени БТР сложился в идеальный шар не больше метра в диаметре.
Примарх стиснул кулак и махнул рукой, используя невообразимо плотную массу железа как подвесной таран. Первым ударом Магнус расплющил другой «Носорог», вторым снес пару «Химер». Искореженные бронемашины взмыли над улицей и исчезли за утесами бывшей гавани.
Все новые пули и лазерные разряды врезались в Циклопа. Большую их часть отражал пси-заслон, однако некоторые снаряды царапали доспех, обдирали кожу, а в одном случае сдетонировали от удара о ребра.
