– Простите, мне нужно кое-кого найти, – мягко проговорила Каллиопа. – Я скоро вернусь, – добавила она, видимо обращаясь к Атласу.

– И что это было? – спросила Эйвери.

Приклеив к лицу вежливую улыбку, адресованную всем, кто смотрел на них, она двинулась в сторону гостиной.

– Удивительное совпадение! Я встретил эту девушку в Африке, а теперь она с матерью в Нью-Йорке.

– Сколько же времени ты с ней провел? – прошептала Эйвери, и Атлас замолчал, очевидно не желая отвечать. Она закусила губу. – Почему ты не рассказывал про нее?

Эйвери шагнула к толпе гостей, и Атлас последовал за ней. В это время отец произносил речь – благодарил спонсоров и инвесторов в проект Дубая.

– Не придавал значения, – ответил Атлас так тихо, что его расслышала лишь Эйвери. – Да, мы вместе путешествовали, имея одинаковую цель: без какого-либо плана переезжать с места на место.

– Ты с ней спал? – прошипела Эйвери, страшась услышать ответ.

Атлас посмотрел ей в глаза:

– Нет, не спал.

– Как многие из вас знают… – прогремел голос отца на несколько октав выше, – очевидно, он включил колонки.

Эйвери пристыженно замолчала. Может, даже среди толпы папа увидел, как они шепчутся, и добавил громкости?

– Сегодня мы собрались в честь нашей гордости – нового объекта, открытие которого состоится через два месяца в Дубае!

Атлас встретился взглядом с Эйвери и движением головы дал понять, что пойдет к гостям. Она кивнула.

Когда Атлас повернулся, она сняла с его пиджака несуществующую ворсинку. Просто не могла удержаться, ведь то был их последний миг близости перед расставанием: незаметный, интимный жест, словно Эйвери напоминала себе, что Атлас принадлежит только ей и она никогда его не отпустит.

Он улыбнулся в ответ на прикосновение и исчез в толпе. С титаническим усилием Эйвери переключила внимание на отца.

– С большой радостью представляю вам – Зеркала!

Пирсон Фуллер взмахом руки указал на потолок. Голограмма заснеженного неба исчезла, сменившись чертежами новой башни – сплетениями линий, углов, изгибов. Проекции сияли, напоминая живое существо.

– На самом деле это две башни, служащие зеркальным отражением друг друга, светлая и темная. Полярные противоположности, как день и ночь. Одна не имеет смысла без другой, как и многое в нашем мире.

Отец пустился в объяснения, что идея эта пришла им благодаря шахматам, но Эйвери не слушала. Она смотрела наверх, на проекцию. Свет и тьма. Добро и зло. Правда и ложь. Эйвери могла назвать еще множество контрастов в своей «идеальной» жизни, окутанной мрачными секретами.

Гости перешептывались, называя проект башен роскошным, фантастическим. Всем не терпелось увидеть их воочию. Конечно, большинство отправятся на черно-белый бал в честь открытия: частные чартерные рейсы забронировали еще месяц назад. Все как с Башней в Рио четырьмя годами ранее или в Гонконге десятилетие назад. Но Эйвери не хотелось никуда ехать.

Вдруг ее слух полоснуло знакомое имя. Раздались новые аплодисменты. Эйвери потрясенно заморгала. Атлас, стоявший в противоположной стороне зала, тоже выглядел растерянным.

– Мой сын Атлас работает со мной уже несколько месяцев, – проговорил отец, даже не глядя в его сторону. – С гордостью хочу сообщить, что после открытия Зеркал он переедет в Дубай и встанет во главе всех дел. Надеюсь, вы не прочь поднять бокалы за новую башню и за Атласа!

– За Атласа! – выкрикнули гости.

Эйвери не могла собраться с мыслями. Голова шла кругом. Атлас переезжает в Дубай?

Она глянула в его сторону: невыносимо хотелось встретиться с ним взглядом. Но он, выполняя роль послушного сына, улыбался и принимал поздравления. Когда мимо пролетел поднос, Эйвери с такой силой бросила туда пустой бокал, что ножка раскололась надвое.

Несколько гостей одарили ее любопытными взглядами – что же вывело из себя всегда сдержанную Эйвери Фуллер? Но ховер-поднос улетел, унося прочь улику, к тому же ей сейчас было все равно. Она думала только об Атласе – и о его возможном переезде.

На планшете зажужжало входящее сообщение: «Не беспокойся. Я не поеду».

Бурлящие в душе тревоги и сомнения немного улеглись. Раз Атлас сказал, что не поедет, так оно и будет.

Все же Эйвери тревожили странные нотки в голосе отца. «С гордостью хочу сообщить…» – сказал он, но без всякой гордости. Папа смотрел на Атласа недоверчиво, будто проснулся и обнаружил, что последние тринадцать лет в его доме живет незнакомец.

Словно почувствовав взгляд Эйвери, Атлас посмотрел на нее. Она еле заметно тряхнула головой, пытаясь сказать: проблема не в нем, а в отце.

Возможно, Пирсон чувствовал, что между ними происходит нечто необычное. Или подозревал, но не мог признаться себе в этом.

Эйвери и Атлас ходили по краю пропасти. А отец поступал так же, как в сходных случаях в бизнесе: пытался изолировать проблему, пока не найдется решение.

Всплыл истинный смысл этого поступка: папа отправлял Атласа в ссылку.