– Только не надо шутить. Это действительно было жутко, – я присела рядом с Генри и прижала коленки к подбородку. – Думаешь, это до сих пор ждёт нас у двери? Если да, как нам теперь вернуться домой?

– А кто сказал, что нам обязательно нужно отсюда выходить? Мы вполне можем остаться здесь, пока не проснёмся.

Мыльный пузырь до сих пор красовался на волосах Генри.

– «Есть одна лишь луна и одно золотое солнце, – распевала Эми на своей карусели. – И улыбка означает дружбу с каждым…»

– Она такая милая, – сказала я.

– Ты тоже милая, – Генри глядел мне прямо в глаза. – Иногда я просто теряюсь от этого.

Моё сердце забилось быстрее. И с перебоями.

– Когда я увидел тебя впервые, в аэропорту, с этим сыром, уже тогда ты показалась мне очень милой.

Что ж, отлично, теперь ещё и дыхание перехватило. И когда он наклонился ко мне, дышать стало совершенно невозможно. Мысль, которая как раз крутилась в моей голове, раздробилась на мелкие кусочки. Что-то с аэропортом… Цюрих… Кажется, Санкт-Галлен – это совсем близко от Цюриха? И… какие же у Генри красивые глаза. Если он снова захочет меня поцеловать… Может, стоит сначала… лучше… Я быстро протянула руку вперёд и ткнула указательным пальцем в мыльный пузырь на его волосах.

Глаза Генри округлились от удивления.

– Прости, это была такая смешная картина, будто бы тебе на голову приземлилась перевёрнутая десертная тарелка, – пробормотала я и разочарованно вздохнула, потому что он снова выпрямился. Как будто у него и в мыслях никогда не было меня целовать. Может, он действительно об этом и не думал.

Так о чём я размышляла только что? Кажется, о чём-то важном.

Сзади раздался цокот копыт и тут же мимо нас галопом пронеслись два пони, один белый с коричневыми пятнами, а второй полностью белоснежный. Когда Эми увидела их развевающиеся гривы, она заливисто рассмеялась. Это был такой чистый сердечный смех, какой бывает только у маленьких детей.

Моё дыхание немного успокоилось. Но в голове дико мельтешили обрывки мыслей.

Мне вдруг резко расхотелось продолжать все свои исследования. Все эти тайны, которых становилось больше и больше с каждым днём. Сны, противоречащие всякому здравому смыслу. Генри, в присутствии которого мой мозг превращался в розовую сахарную вату. Анабель со своим странным признанием. Артур, который выглядел как настоящий ангел, но почему-то внушал мне страх. А теперь ещё и это… нечто в коридоре. Я протёрла глаза. На меня вдруг навалилась страшная усталость, невзирая на то, что я в этот момент вообще-то спала.

– Всё в порядке? – осведомился Генри.

Я глубоко вздохнула. Затем выудила обрывок мысли, один из тех, что кишели у меня в голове, и озвучила его:

– Том Голланд… Правда ли, что Артур его ненавидел?

Генри поднял бровь.

– Как же изящно ты сменила тему, – заметил он. – Не думаю, что прямо ненавидел, так категорично я бы не высказывался на твоём месте. Но он действительно терпеть его не мог, это правда. Честно говоря, Том не вызывал особой симпатии, он был гордым самовлюблённым идиотом. Артур страшно ревновал к нему Анабель, потому что Том был её бывшим парнем. И Том этим пользовался, провоцируя Артура при любой возможности. Однажды они так сильно подрались, что Грейсон, который попытался их разнять, получил кулаком в глаз. Когда речь заходит об Анабель, Артур теряет контроль над собой и чувство меры. Он действительно её обожествляет.

– Хм, – протянула я. – И сейчас? Анабель рассказала мне о том, что она… э-э-э… нарушила правила. Думаешь, он ей простил? Я имею в виду то, что она ему изменила?

Генри нахмурился.

– Лив, Артур – один из моих лучших друзей. И я не собираюсь его обсуждать, тем более в таких интимных подробностях. И где, скажи, пожалуйста, ты виделась с Анабель?

Нет, нет, нет, нет – никаких вопросов на вопрос! Я спросила первой. И меня очень радовал тот факт, что я снова смогла собраться с мыслями.

– Но… не кажется ли тебе странным, что Том Голланд мёртв? – продолжила давить я.

Генри отвернулся.

– Водитель грузовика быль пьян. Это ужасно, но иногда такое случается.

– Я знаю. Но, может, эта автокатастрофа исполнила заветное желание Артура?

Генри замешкался, и я поняла, что эта мысль уже не раз приходила ему в голову. Но затем он медленно покачал головой.

– Артур действительно терпеть не мог Тома, да, это неприятно, но я уверен, что он не мог желать его смерти. Это не в его стиле.

Тут вдруг что-то громко загудело и визгливый женский голос заглушил мелодию карусели.

– Кто из вас, проклятые забияки, разбросал здесь части конструктора?

Я огляделась по сторонам в поисках человека, который это сказал, скорее, проорал. Но никого не было видно.