Каждый день она жила в постоянной тревоге, что он попросит еще тепло-травы, и одновременно все сильнее надеялась, что юноша исцелился. С того момента, как он снял тетиву с лука, Ивэнлин искала все новые признаки возвращения Уилла к жизни. Но тщетно.
Он показал на кувшин с водой, стоявший на скамье, и девушка облегченно вздохнула. Она налила ему чашку, и он зашаркал обратно, все еще пребывая в только одному ему ведомом мире. Излечение не наступило, подумала Ивэнлин, но и то, чего она так боялась, тоже не случилось.
На глазах девушки выступили слезы. Ивэнлин смахнула влагу с ресниц и вернулась к работе. Незадолго до того она отрезала два длинных лоскута от седельной сумки и теперь прилаживала их к обеим сторонам мешочка. Она вложила внутрь камень и крутанула им для пробы. Много воды утекло с тех пор, но девушка смутно припоминала, как правильно обращаться с оружием. Камень удобно лежал в мешочке и не выпадал из него. Она бросила взгляд на Уилла. Тот съежился у стены; глаза его были закрыты, а мысли блуждали далеко отсюда. Так он мог провести целый день.
– Ну что ж, пора действовать, – сказала себе Ивэнлин, а потом обратилась к юноше: – Уилл, я ухожу охотиться. Вернусь не скоро.
Ивэнлин подобрала несколько камешков и отправилась в путь. Она давно поняла, что звери, с тех пор как в хижине поселились люди, обходили ее стороной.
По дороге она решила поупражняться: вкладывала камень в пращу, крутила его над головой, пока он не начинал издавать глухой свист, а потом метала в какое-нибудь дерево неподалеку.
Поначалу получалось неважно: со скоростью проблем не было, но точность оставляла желать много лучшего. Но Ивэнлин практиковалась еще и еще, и забытый навык стал медленно возвращаться к ней. Камни попадали в цель все чаще и чаще.
Когда девушка додумалась положить в пращу сразу два камня, дела пошли еще лучше. Наконец, довольная результатом, Ивэнлин пошла к поляне у ручья, где, как она знала, кролики любят пастись и греться на теплых от солнца камнях.
Удача улыбнулась девушке. Крупный кролик сидел на камнях, прикрыв глаза, и грелся на солнце. Уши и нос у него подергивались, и он наслаждался теплом солнечных лучей сверху и нагретого камня под собой.
Положив пару крупных камней в пращу и крутя ее над головой, Ивэнлин ощутила прилив радости. Праща вертелась все быстрее, гулкое жужжание нарастало, и кролик, заслышав шум, разлепил веки, но опасности не почуял и остался на месте. Ивэнлин увидела, что он открыл глаза, и еле поборола искушение сразу же бросить в него снаряд. Прокрутив пращу еще пару раз, она описала полный круг и сделала бросок. Камни полетели прямо в цель.
Может, ей просто повезло, но оба камня на полной скорости поразили свою цель. Тот, что был побольше, сломал кролику правую лапу; он попытался сбежать, но лишь неуклюже заковылял по снегу. Ивэнлин, ощущая жестокий восторг, вмиг пересекла поляну, схватила раненого зверька и свернула ему шею, избавив его от мучений.
Свежее мясо внесет приятное разнообразие в их скудный рацион. Ивэнлин разрумянилась от радости. Она решила, что можно попытать счастья и дальше: два кролика в любом случае лучше, чем один.
Девушка пошла к следующей полянке, ступая как можно тише и стараясь пробираться сквозь деревья бесшумно. Она двигалась крайне осторожно, и снег под ногами помогал заглушать шаги.
По всей вероятности, эта крайняя осмотрительность спасла ей жизнь.
Когда Ивэнлин уже собиралась выступить из-за деревьев, интуиция остановила ее. Что-то было не так. Она услышала или почувствовала нечто странное. Она осталась в тени деревьев, надеясь, что сможет понять, в чем дело. Затем звук раздался снова, и на этот раз Ивэнлин его узнала: лошадиные копыта мягко ступали по снегу, все еще укрывавшему землю.
Во рту у нее пересохло, сердце бешено застучало, и Ивэнлин замерла на месте. Она вспомнила, чему учил ее Уилл на острове Скоргхийл.
Деревья все еще хорошо скрывали ее от посторонних глаз: сосны росли вплотную одна к другой, и полуденное солнце отбрасывало густые тени меж ветвей. Ивэнлин стояла не шевелясь; по спине побежали мурашки. Она попыталась разглядеть хоть что-то. Вот она расслышала тихое фырканье: лошадь к чему-то принюхивалась. Теперь ошибки быть не могло. На другой стороне поляны над землей поднималось облачко пара, и из окрестных теней на свет вышел конь, неся на спине всадника.
На секунду Ивэнлин обрадовалась, подумав, что это конь Уилла, Тягай: приземистый, упитанный, мохнатый, ростом чуть выше пони. Увидев его, девушка чуть не выступила из-за деревьев, но затем разглядела всадника и в последнюю секунду остановилась.
Он был облачен в меха, на голове у него была плоская шапка с опушкой, а за спиной – лук. Ивэнлин могла хорошо разглядеть его лицо: смуглая обветренная кожа, высокие скулы, узкие глаза. Невысокий, плотный, он был похож на свою лошадь, однако от него веяло опасностью. Всадник повернул голову вправо, вглядываясь в гущу деревьев, и Ивэнлин сразу же отступила обратно, под защиту леса. Убедившись, что никто за ним не следит, всадник вывел своего коня на середину поляны.
Там он остановился; казалось, взгляд его пронзал чащу, вот-вот он разглядит девушку, прячущуюся за стволом огромной сосны. Ивэнлин затаила дыхание: ей почудилось, что всадник ее заметил. Но потом всадник каблуком отороченного мехом сапога коснулся бока коня и повернул направо, быстро удаляясь под тень деревьев. Через минуту он уже исчез из виду, и только облачко пара от теплого лошадиного дыхания еще висело в морозном воздухе.
Несколько минут Ивэнлин стояла, вжавшись в сосну: девушка боялась, что всадник вернется и выследит ее. Потом, когда хруст снега под лошадиными
