Когда простолюдин вызвал его на битву, рыцарь сначала разъярился, а потом его это даже позабавило.

– Меня по всем правилам посвятили в рыцари, – бросил он Холту в лицо. – Я дворянин! Меня не может вызывать любой разбойник с большой дороги!

Лицо Холта омрачилось. Когда он заговорил, в голосе его зазвучала приглушенная угроза. И Хорас, и Депарнье невольно подались вперед, прислушиваясь к его словам.

– Следи за языком, ты, невоспитанная дворняга! Ты говоришь с представителем королевского рода Гибернии, шестым в очереди на престол. Мой род славился знатностью в те времена, когда твои предки рыскали по пустым землям в поисках пропитания!

В его речи послышалась характерная гибернийская картавость. Хорас окинул спутника изумленным взглядом: он и понятия не имел, что Холт происходит из королевского рода. Депарнье был поражен не меньше. Разумеется, он был прав: ни один рыцарь не был обязан принимать вызов от того, кто ниже его по происхождению. Но слова лучника выставляли все в новом свете. Его вызов следовало принять серьезно и с уважением. Депарнье просто не мог его проигнорировать, особенно в присутствии своих подданных. Отказаться от поединка значило подорвать свой авторитет.

Ему пришлось согласиться, и битва должна была состояться через неделю.

Позже, когда они вернулись в башню, Хорас, наконец, дал волю своему удивлению:

– Понятия не имел, что вы потомок гибернийских королей.

Холт лишь отмахнулся:

– А я и не потомок. Но нашему другу это знать необязательно, и доказать, что я не принц, он тоже не сможет. И поэтому отменить поединок не в его силах.

Хораса волновало это пренебрежение строгими правилами рыцарского кодекса. А еще то, что Холт раскрывает свою тактику перед поединком, до которого, кстати, оставался лишь день. В ратной школе уделяли особое внимание соблюдению всех формальностей, столь важных для рыцарей. Последние полтора года Хорас только и слышал, как важно следовать законам, как ужасно их нарушать. Они накладывали на будущих рыцарей обязательства; все привилегии давались не просто так. Рыцарь должен жить по строгим правилам. Жить по ним и, если придется, умереть за них.

Закон регулировал также право рыцаря вызывать другого на поединок: воспользоваться этой честью могли только представители многочисленных орденов. Даже Хорас, как не прошедший посвящение, не мог, строго говоря, участвовать в поединке с Депарнье. А Холт и подавно. Бесцеремонное обращение рейнджера с законами, которые столь высоко ценил Хорас, не давали юноше покоя.

– Послушай-ка, – по-доброму обратился Холт к товарищу и приобнял его за широкие плечи, – признаю, что правила чести – отличная штука. Но только для тех, кто соблюдает их все до единого.

– Но… – начал Хорас.

– Депарнье неведомо сколько лет пользуется рыцарским кодексом, чтобы убивать и грабить. Он принимает те правила, которые ему на руку, и отметает все остальные. Ты и сам это видел.

Хорас грустно кивнул:

– Да, я знаю. Просто меня учили…

– Тебя учили благородные люди. Люди, которые соблюдают законы рыцарства – все законы… Живут согласно кодексу чести. Позволь сказать: я не знаю людей, более доблестных, чем сэр Родни и барон Аралд. Люди, подобные им, воплощают в себе все рыцарские идеалы.

Он замолчал, пристально вглядываясь в обеспокоенное лицо юноши. Тот кивнул. Холт, упомянув сэра Родни и барона Аралда, попал в точку: Хорас их просто боготворил. Рейнджер продолжил:

– Но жестокая и трусливая свинья, подобная Депар нье, не должна утверждать, что живет по тем же законам. Я не испытываю никаких угрызений совести, обманывая его, важно лишь то, что поможет победить.

– Но как вы надеетесь одолеть его, если он уже знает, что именно вы собираетесь делать? – удивленно спросил он.

Холт пожал плечами и ответил без тени улыбки:

– Может, мне повезет.

Ивэнлин неуверенно сжимала охотничий лук. Она пыталась натянуть тетиву со стрелой, одновременно удерживая на прицеле маленького зверька, сидевшего на поляне. Стрела чуть не упала в снег у ее ног. Девушка бессознательно прошептала какое-то ругательство, и кролик тут же сел на задние лапы. Он задвигал ушами: не раздастся ли снова тот незнакомый звук, который он услышал миг назад? Нос его тоже подергивался, пытаясь уловить запах чужака.

Ивэнлин застыла на месте, выжидая, пока животное не почувствует себя в безопасности. Вот он принялся скрести снег передними лапами, добираясь до промерзлой чахлой травы. Едва дыша, она наблюдала за тем, как кролик вернулся к еде, затем перевела взгляд на тетиву. Девушка поместила стрелу как раз под зарубкой, которую оставил мастер.

В этой точке тетива становилась толще: ее кольцами оплетала тонкая струна, – и конец стрелы удобно размещался в выемке. Ивэнлин уже не надо