опустошенной поверхности.
В такие моменты призраки прошлого отступали, и действительность почти не казалась невыносимой. Рецепты жизни без депрессии давно известны: вино, общество женщины и любые занятия, которые будоражат кровь, – от драки до скалолазания. И если с первым и третьим все было в порядке, то второго ему не хватало.
Заполнив этот пробел, он почувствовал себя лучше. Хоть и знал, что только на время.
В этот момент в дверь постучали.
Малютин встал с кровати. Пока он одевался, стук превратился в настойчивую барабанную дробь. Как будто долбили даже не сапогами, а прикладом.
Марина проснулась, в ее широко открытых глазах читался испуг. Но Николай приложил палец ей к губам, показывая, что все хорошо и поводов для беспокойства нет. Без лишних вопросов она тоже начала одеваться.
– Да иду я. Какого черта? Пожар у вас, что ли… – произнес он в переговорную панель. – Еще всего… половина второго.
Он надел, наконец, штаны и футболку, дождался, когда его дама закончит застегивать молнии и пуговицы, и открыл внутренний люк. Оказывается, стучавшие были уже в шлюзе, снимали респираторы и запихивали в специальный обеззараживающий шкаф свои костюмы. Разрешения хозяина, естественно, никто не спросил.
Их было четверо.
– Ты Микроскоп? – спросил его солдат в камуфляже. Из новых. Пришлых.
– Малютин я. Колян меня зовут. А Микроскопом меня называет только один редиска, которому давно пора подбить глаз.
Вот так. Ответил – и аж самому приятно стало.
– Ты это… не быкуй. Полковник хочет тебя видеть, – довольно мирным тоном произнес солдат.
Он и двое его спутников были чем-то похожи – как инкубаторские цыплята. Хотя сам говорящий был славянином, его смуглый напарник с орлиным носом и лицом индейского вождя явно был уроженцем Кавказа, а третий был похож на молодого Джеки Чана. Почему-то Малютин подумал, что он якут. Но было что-то общее в угрюмом выражении их лиц и вызывающей манере поведения.
В четвертом незваном госте биолог не без труда узнал Жигана, лоб которого был забинтован. Сосед криво улыбался, и Николай понял, что без его участия тут явно не обошлось.
Вблизи солдаты смотрелись не так внушительно, как вчера, когда колонна зашла в поселок и из грузовиков начали спрыгивать на землю бойцы в противогазах и полной экипировке.
Сейчас ученый видел серые землистые лица. Даже более бледные и нездоровые, чем у жителей Мирного. Форма их была потерта и давно не стирана.
Да и сами они были немолодые. Конечно, ведь им всем должно было быть примерно по сорок.
«Последыши, реликты, живые ископаемые. Как их еще назвать? Страны, которой они служили, уже двадцать лет как нет. Где же они все это время сидели и почему вылезли? Но автоматы при них, а значит, надо относиться с уважением, хотя и ухо держать востро», – разглядывая гостей думал Николай.
Энтузиазма остальных жителей поселка Малютин не разделял.
Только сейчас биолог через силу вспомнил, о чем именно шел вчера разговор между Семенычем и командиром этих ребят. Сразу после их приезда.
Он уже тогда заподозрил, что от него теперь просто так не отвяжутся.
«Ты же много ходишь по округе?» – был такой вопрос. И это было явно неспроста.
Николай пошел с ними добровольно, но в голову ему пришла мысль о том, что если бы возникла надобность, эти люди могли привести его и под конвоем. Уж очень грамотно они шагали чуть позади него.
Перед зданием Клуба стояли два «Урала» и один армейский внедорожник из последних довоенных разработок, название которого вылетело у него из головы.
«Где же они топливо берут? Вряд ли на спиртяге ездят».
Они шагали по «трубе», и Малютин в который раз похвалил неизвестного создателя этой отечественной разработки. Без нанотехнологий тут вряд ли обошлось.
Молекулы воздуха свободно проходили через мембраны этих гибких рукавов, соединяющих здания. А мелкодисперсная пыль, к которой липли радиоактивные частицы – не проходила. Давление в трубе было атмосферное, а радиометр, даже после дождя или пылевой бури (летом бывали и такие), почти ничего не фиксировал. Поэтому, когда не надо было выходить за пределы «трубы», дыхательных масок, как правило, никто не надевал. Сплошное удобство и комфорт.
В большой шлюзовой камере Клуба, в отделении дезактивации, рядами стояли сапоги – похоже, все население Мирного решило сегодня собраться здесь.
